В коридор шестого этажа они вошли одновременно, не сбив на лестнице тренированное дыхание.

Сразу за дверью, только у противоположной стены коридора, стоял письменный стол дежурной медсестры. Увидев входящих офицеров, она встала и шагнула им навстречу. Виктор Васильевич сначала хотел было спросить у нее, где расположена нужная ему палата, но тут же увидел двух солдат, сидящих у двери, и сразу пошел туда.

– Вы куда, мужчина? Приемные часы еще не начались.

Капитан Русинский остался с медсестрой, принялся что-то громко шептать ей на ухо. В принципе, объяснение могло быть только одно. Муж – офицер, был в командировке, когда жена попала под машину. Его срочно вызвали, даже самолет выделили для доставки. Командование постаралось, значит, ценит этого человека. Ждать он никак не может, только с женой поговорит и должен будет возвращаться. Его самолет дожидается. О самочувствии жены ему уже, скорее всего, сообщили. Наверное, командование регулярно позванивает лечащему врачу.

Сама не зная почему, дежурная медсестра ответила ему тоже шепотом, что сейчас лечащего врача в отделении уже нет, только дежурный остался. Но его к больной пропустят только тогда, когда она сама позовет. У палаты стоит пост.

Подполковник Россомахов этих переговоров не слышал. Он сразу, широко, как в полевых условиях, шагая, направился к двум бойцам, которые сидели на мягкой тахте рядом с дверью в палату. Они молча дожидались его приближения, незаметно, как им, наверно, казалось, наставив на подполковника стволы своих автоматов. Солдаты были Виктору Васильевичу не знакомы, как и он им. Возможно, бойцам и давали его словесный портрет, но тот уже устарел. Подполковник уже не выглядел бомжом, хотя темный загар его лица знающему человеку мог бы что-то и подсказать.

– Дамаск, – сказал Россомахов, приблизившись к солдатам.

– Хмеймим, – ответил один из них, после чего оба встали и вытянулись по стойке смирно.

– Сидите, – сказал им подполковник и осведомился: – Кто входил к больной?

– За время нашего дежурства, товарищ подполковник, только дежурная медсестра два раза и лечащий врач. Он уже уехал. Остался только дежурный, один на два этажа. Бегает туда-сюда. В охраняемую палату хотел зайти, но мы его не пустили. Нас сама больная вызывала только один раз. Просила форточку открыть. Я сходил, сделал. Напарник на посту оставался.

– Не спит она сейчас?

– Мы внутрь больше не заглядывали, не знаем. Посмотреть?

– Я сам посмотрю. Сидите и глядите внимательно. Вас хорошо проинструктировали?

– Так точно! Настроили на полную боевую готовность.

– Все правильно. Обстановка действительно боевая. Противник постарается уничтожить Анну Ярославну, меня, полковника Личуткина и его жену Ларису Витальевну.

– Мы в курсе, что товарищу полковнику и его жене выделили личную охрану.

Подполковник Россомахов вошел в палату без стука. Просто открыл дверь, шагнул за порог и сразу поймал настороженный взгляд Анны. Она лежала с загипсованной рукой и повязкой на голове, мешающей ей смотреть. Но эти бинты не помешали Виктору Васильевичу увидеть опухоль, сползшую уже на брови и к утру грозящую опуститься на глаза и нос. В результате под обоими глазами непременно образуются синяки, а переносица станет в два раза шире.

Что это такое, подполковник хорошо знал по себе. У него самого дважды были случаи, когда опухоль с верхней части головы и со лба опускалась ниже. Она подсвечивала глаза ничуть не хуже кулаков.

– Хорошо тебя разукрасили, – сказал Виктор Васильевич. – Будь готова к тому, что завтра будет хуже. Болеть все будет сильнее, потому что сейчас еще наркоз полностью не прошел. Да и внешний вид станет соответствующим. Что тебе под наркозом делали?

– Голову зашивали. Сначала волосы выстригли. Повезло, говорят, что череп крепким оказался, не повредился. Иначе было бы намного хуже. Но это все местный наркоз, ерунда. Главное, мне волосы жалко. Придется потом наголо подстригаться, чтобы они дальше ровно росли.

– Будешь как солдат-новобранец. Но не расстраивайся, я тебе каптера из роты приведу. Он на таких прическах руку давно уже набил. Умеет стричь.

– Ты мне зеркальце принес? – поинтересовалась Анна.

– А ты меня просила об этом?

– Я просто не успела, не думала, что в больницу попаду. Кто же знал, что так получится. Я и сама толком не поняла, как на дорогу меня вынесло.

– Это старый прием всех спецслужб. Когда человек стоит на переходе рядом с дорогой, кто-то за спиной спотыкается и толкает его под машину. Вывод простой. В серьезной ситуации перед переходом не останавливайся. Подальше от дорог держись. Это же относится и к остановкам общественного транспорта.

– Да, мне тоже показалось, что меня толкнули, только в ГАИ говорят, что я сама шагнула раньше времени. Торопилась сильно.

– В ГИБДД, – поправил жену Россомахов.

– В ГИБДД, – легко согласилась с ним Анна.

– Они, видимо, просто не смогли найти и задержать того парня, который тебя толкнул, поэтому так и говорят. Но тогда и ремонт машины на тебя свалят. Но ты на своем стой. Тебя толкнули, когда ты по телефону разговаривала. Мне так сказал мужчина, который твой мобильник поднял, а потом, кажется, отдал его инспектору ДПС. Где аппарат сейчас?

– Мне инспектор сказал, что его забрал какой-то мужчина. Мол, я попросила у него телефон, кому-то позвонила, с кем-то ругалась и потому, видимо, в расстроенных чувствах под машину шагнула. Он телефон взял там же, на месте, в подтверждение даже номер назвал правильно. Инспектор попробовал со своего мобильника позвонить. Попал точно. Поэтому аппарат отдал.

– Скорее всего, это и был тот человек, который тебя под машину толкнул. Как фамилия инспектора?

– Старший лейтенант Лютиков Константин Сергеевич. Он со мной сразу после операции беседовал. Мне еще даже гипс на руку не наложили, ждали, когда снимки из флюорографии принесут. В это время Лютиков и подсуетился. Ему даже врач замечание сделал. Не до тебя, дескать, сейчас человеку, мне то есть. У меня же еще и одностороннее сотрясение мозга средней тяжести диагностировали. А этот Лютиков такой наглый. Его выгоняют, чтобы мне гипс наложить. Я раздеться должна, а он сует мне свой протокол. Вот я и подписала эту бумажку, чтобы от него отделаться.

– Не читая?

– Некогда было.

– Это было в присутствии врача и медсестры?

– Даже двух медсестер.

– Они смогут подтвердить, что ты не читала, тебе просто некогда было это делать?

– Думаю, что смогут. Какой им смысл отказываться, если они это видели?

– Если не хочешь платить за ремонт машины, то завтра же найди их и попроси дать письменные показания. Сегодня уже все равно не успеешь. Рабочий день у врачей завершился. А теперь переходим к серьезным делам. У твоей палаты сидят два солдата охраны. Они будут