— Кричи, малышка, кричи. Никто не придет. Ты даже не представляешь, какие порой звуки раздаются из этих комнат.

Денис навалился всем телом, мне нечем стало дышать. Он рванул лямки платья, и они разлетелись в стороны.

Жадно кусая плечи и рыча от похоти, он двумя руками схватился за подол и одним рывком задрал платье до самых бедер. В меня вдавился до предела возбужденный орган, и я поняла, что мне конец. Сейчас я узнаю, что значит быть подстилкой, которой пользуются по собственному желанию.

Он не бил, не выкручивал руки, просто хотел взять то, что все еще принадлежало ему. Я его жена, а он герой своей службы. Трудно будет доказать насилие. Никто не поверит.

Меня охватило отчаяние. Я как женщина с картины — безвольная кукла в руках жестокого абьюзера. Из глаз потекли слезы. Меня накрыл ужас. Истерика рвалась наружу, но тяжелое тело не позволяло даже вдохнуть.

— Пожалуйста, не делай этого, прошу! — шептала я сквозь слезы, воя от безысходности.

— Тебе понравится, сладкая, вот увидишь. Будешь просить еще.

Денис засунул спереди руку мне в трусики и начал терзать нежную плоть. Он больно давил и щипал, думая, что грубость меня заводит.

Я брыкалась, как могла, но это лишь возбуждало его сильнее. Бедрами я упиралась в огромный член, а Денис только неистово рычал. Он до искр в глазах сжал грудь, а пальцы засунул глубже в совершенно сухую плоть.

Я дергалась и просила меня отпустить, но он как сумасшедший терся об меня огромным органом и громко стонал. Я не могла поверить, что это все происходит со мной. Зачем я пошла сюда, почему не послушалась Максима?

Я плакала, вцепившись в красную ткань стен, а моя беспомощность и агония только больше распаляла Дениса.

Когда муж дошел до пика терпения и больше не мог сдерживать свою похоть, он больно уперся локтем мне в спину и с силой рванул мои трусики. Тонкая ткань разорвалась как бумага, и я услышала звук расстегивающегося ремня.

Я приготовилась к порции боли и зажмурилась, умоляя всех богов мира, чтобы этот ад закончился как можно быстрее.

Глава 20

Я стояла, прижатая лицом к стене и не верила в происходящее. Слезы стекали по щекам и впитывались в грубую ткань.

Я кричала, шептала, просила остановиться, но Денис не слышал меня. Его опьяняла власть, чувство силы и превосходства. Он жаждал подчинить, растоптать и упиться моей слабостью, зависимостью от его воли.

Я услышала, как упали на пол его брюки, и он уперся в меня своим мужским органом.

Я сильнее зажмурилась и сцепила кулаки, раня ногтями нежную кожу ладоней.

Безумный грохот оглушил комнату, входная дверь ударилась о стену, раскидывая вокруг деревянные щепки.

Давление на спину резко исчезло, и я услышала позади себя мучительные стоны.

Развернулась и привалилась к стене, трясущимися руками опустила подол. Бретелек не было, платье еле держалось на груди, готовое соскочить в любой момент. Я прижала руку к лифу, чтобы не остаться совсем обнаженной.

Колени дрожали. Я вцепилась в обивку, стараясь не упасть, но ноги ослабли, и я скатилась на пол.

Перед глазами пелена, слезы застилали обзор. Темные силуэты катались по полу, но я слышала лишь сокрушительные удары и хрипы.

Я вытерла руками лицо, размазывая слезы и тушь.

На полу лежал Денис. Его лицо было в крови, глаз не видно, все превратилось в месиво. Сверху грозной скалой нависал Максим, снова и снова нанося удары по моему мужу.

Денис был высоким и крепким в отличной физической форме, но эффект неожиданности сыграл против него. К тому же он был пьян, а сильное сексуальное возбуждение лишило его любой быстрой реакции.

Мне не было жаль Дениса. Он перешел все границы. Но я жутко испугалась за Максима. Он с такой жестокостью наносил удары, что я не понимала, как Денис еще жив. Меньше всего на свете я сейчас хотела, чтобы из-за меня пострадал Максим. Если Денис умрет или останется инвалидом, то Максима посадят. Я не прощу себе этого.

— Остановись! Прошу, остановись! Ты убьешь его, — шептала я, глотая ужас от картины на полу.

Не знаю, какое чудо повлияло на Максима, мои просьбы или голос разума, но он резко остановился и замер.

Максим тяжело дышал и сверлил свирепым взглядом своего противника.

Денис лежал без движения. Я посмотрела на грудную клетку — дышит. И я тоже выдохнула.

Максим сидел на Денисе и ко мне не поворачивался.

Казалось, прошла вечность. Мне стало безумно страшно. За то, что этот подонок не шевелится, за то, что Максим продолжает молчать.

— Максим… — тихо позвала я.

Мужчина дрогнул, вполоборота головы посмотрел в мою сторону и снова отвернулся.

— Все хорошо, малышка. Дай мне минуту.

Максим достал из кармана пиджака носовой платок, вытер лицо и руки. Дыхание успокоилось, плечи расслабились.

Он, наконец, встал и повернулся ко мне. На лице холодная отрешенность, словно передо мной не живой человек, а робот, машина.

Я посмотрела снизу вверх и почувствовала себя жалкой.

— Прости, — прошептала я, и слезы снова покатились из глаз. — Прости меня.

Максим, словно очнулся, безразличие сменилось безумной тревогой. Он бросился ко мне и упал на колени.

— Ты, что, маленькая… Тш-ш-ш. Все закончилось, — тихо и ласково прошептал мужчина.

Он нежно вытер скатившиеся слезы разбитыми пальцами, собрал капельки губами, целуя меня и гладя по волосам.

Он скорее успокаивал себя, чем меня.

— Я потерял тебя из виду и не мог найти. Я боялся не успеть.

Максим поднял меня с пола и крепко прижал к своему горячему телу.

— Ты успел, успел! Я дура! Прости меня. Я не послушала тебя. И чуть не поплатилась за это.

Я уже не плакала. Крепкие объятия Максима успокоили, принесли ощущение защиты и родного тепла. Когда он стал мне так близок? Когда стал таким нужным?

Максим отстранился, обхватил мое лицо ладонями и с нескрываемым беспокойством заглянул в глаза.

— Это ты прости меня. Я слишком долго искал тебя. Недосмотрел. Позволил ублюдку тронуть тебя. Снова.

Он целовал мое лицо, глаза, скулы. Впился жадным поцелуем в мои искусанные губы. Прислонился своим лбом к моему и виновато посмотрел в самую душу.

— Ты в порядке?

Максим гладил мое тело, выискивая синяки и раны.

Я кивнула.

— Мне так страшно никогда не было! — мои губы задрожали, и я сцепила зубы, чтобы не разрыдаться. — Он стал монстром, я никогда таким его не видела.

— Все, маленькая.