— Пра-авило… — протянул переговорщик. — У тебя, Мажуга, завсегда по правилам. Нет бы по-людски…

— По-людски — это как? Со стрельбой и разором? Как твой хозяин других фермеров сгонял с земли? Нет, со мной так не будет, а будет по правилам. Хочешь, садись выпей с нами. Нынче ты мой гость.

— Не с руки мне в твоем дому веселиться, — с некоторым сожалением отказался переговорщик, оглядывая богатый стол. — Поеду Астаху твои слова перескажу.

— Ну, как знаешь, — равнодушно напутствовал его Ржавый, снова берясь за бутыль.

Йоля тихонько спросила:

— Слышь, дядька Мажуга, а он с тобой выпить отказался — это ж знак такой? Что враги вы?

Ржавый кивнул. Доброй ссоры у них с Астахом не вышло благодаря удачному появлению харьковских карателей, но мир получился очень худой.

Когда стемнело, Самоха уже окончательно окосел, время от времени принимался заговариваться, бранил призренцев, потом многословно объяснял, что без них Харькову теперь не бывать, потому что, как учредили цех призрения, житуха пошла паршивая, но без призренцев и того хуже сделается, а кому охота жить хуже, чем паршиво? Курчан держался бодрее, да он и выпил раза в два меньше старшого. Наконец решили застолье заканчивать. Хозяин предложил пушкарям переночевать в доме, те ответили, что возвратятся в лагерь, Курчан сказал, что ему еще вечернюю поверку устраивать.

Когда вставали из-за стола, Мажуга крепко взял Йолю за плечо и шепнул:

— А нож-то вернуть не позабудь.

Девчонка вытянула из-под рубахи припрятанный ножик и с недовольной гримасой положила на скатерть. Как только ворота за харьковскими заперли, Мажуга этот ножик ей припомнил:

— Я же сказал: без спросу не брать ничего, это правило.

— А я не обещалась твои правила исполнять. Ножик верни, «шершень» верни… а жить как? Меня всякий обидеть норовит — чем отобьюсь?

— Да уж не столовым ножиком. Он же тупой.

— Уж я б отточила. Оружию-то дашь какую? Не то не поеду с тобой, дядька. Страшно без оружия в дороге.

— Будешь мои правила выполнять, куплю тебе что подходящее. А теперь — бегом спать. Завтра с рассветом подниму.

— А я еще не соглашалась с тобой ехать… — затянула было Йоля, но Мажуга уже шел прочь, даже не оглянулся.

Тогда она зевнула и побрела в уже знакомый чуланчик. Цепи с замками там уже не было, хотя Йоля хорошо помнила, что зашвырнула железяки под лавку. Как-то без вопросов прошло — то на цепи держали, а как освободиться сумела — никто не припомнил, будто так и нужно было.

В этот раз Йоле снилось оружие.

Разбудил ее Мажуга, тряхнул пару раз за плечо и сказал:

— Вставай, пора.

Девчонка мычала, пыталась сбросить руку, но Игнаш не отставал. Пришлось открывать глаза.

— Умывайся, выходи на двор.

Йоля села, потерла глаза. Игнаш уже ушел, зато в комнатенку заявилась Ористида:

— Вставай-ка, соня, да шагай за мной, живо давай!

— Чего живо? Спать охота… — Йоля не привыкла к таким ранним подъемам. Промышляла она в Харькове допоздна, зато и спать поутру привыкла.

— А ну живо давай! — рассердилась тетка. — Некогда мне с тобой, хозяйство ждать не будет. А ну-ка…

Пришлось подниматься, потому что Ористида уже наладилась стаскивать ее с лавки за волосы. Увернулась Йоля, конечно, легко, но все же встала. Почесываясь, побрела за теткой, та показала, где умыться ледяной водой, потом потащила во двор. Мажуга уже поджидал возле сендера, рядом топтались несколько работников. Хозяин фермы протянул Йоле ремень. Ремень был отличный, с тонкой медной пряжкой, с подвешенными на петлях кожаными кармашками и сумочками. Йоля подпоясалась, одернула складки.

— Хорошая штука, дядька, к такому бы кобуру привесить да ножны. Давай, что ли, оружию. Ты обещал.

Мажуга, не отвечая, обошел девчонку кругом, оглядел, нахмурился. Велел ждать и направился в дом. Вернулся со свертком. К полному Йолиному разочарованию, ни ножа, ни пистолета он не принес, протянул темный плащ:

— Накинь, да и капюшон подыми.

— Та чё я, призренец, что ли?

— Правило: со мной не спорить, делать, что говорю. Надевай плащ, накидывай капюшон.

— Да на кой? Жарко ж будет.

— Мы с карателями едем, мужики молодые, мысли у них на уме глупые. Неча их смущать.

Ористида тоже поддакнула:

— Спрячь фигуру-то… Ишь, ремнем перетянулась, талия как иголка.

Талия какая-то, вот еще придумала тетка. Но пришлось укутаться. Йоля скорчила недовольную гримасу, однако подчинилась.

Стали собираться в путь, Мажуга напоследок отдал распоряжения: караулы нести по графику, Ористиду слушать как его самого, покуда не вернется, правила соблюдать неукоснительно. Йоля все пропустила мимо ушей — подумаешь, дела. Скукота. Когда уже садились в сендер, из дома выбежала Луша. Спешила, торопилась — Йоля впервые видела, чтобы эта пришибленная так бежала, аж щеки красным налились. К ее удивлению, Луша спешила именно к ней, а не к Мажуге. Подскочила, протянула сверток:

— Возьми, Йоля, а то у тебя ж нету!

Йоля развернула — оказалось, платок, вышитый красными узорами. Вещица, конечно, приятственная, да к чему?

— Возьми. — Луша уже успокоилась, хотя и дышала после бега неровно. — У тебя ничегошеньки нету для суженого. А ну как повстречаешь?

Йоля бы и хотела посмеяться над Лушей, но эта придурочная глядела так жалостно, чуть не со слезой, и протягивала платок. Ну ладно, подарок какой-никакой.

— Ладно уж… пусть будет суженный.

Наконец проводы закончились. Мажуга завел сендер, работники стали отворять ворота. Харьковчане сворачивали лагерь. На ночевку они расположились, выставив свои самоходы и мотоциклетки кругом, в центре поместили башню на гусеничной платформе и перекинули с нее кабели на пулеметные бронеходы. Ветряк на башне сейчас застопорили, и двое карателей возились с ним, стаскивая лопасти с вертушки. И кабели тоже сматывали. Одну мотоциклетку, прикрытую похожим на перевернутое ведро кожухом, уже заводили, а из-под днища башни доносились равномерные тяжелые удары, отдающиеся металлическим лязгом.

Ржавый подкатил к харьковским машинам, затормозил и напомнил Йоле:

— Капюшона не снимай. Нечего рожей торговать.

Йоля скорчила гримасу. На броню выбрались двое карателей и стали разглядывать будущих попутчиков. Из-за бронехода вышел опухший Самоха.

— Ты чего, Игнаш, на сендере? Поехал бы с нами, у нас места хватит для тебя и твоей красавицы.

— А на рынок незаконный ты бы тоже меня подвез? — возразил Мажуга. — Нет уж, я своим ходом. А вы за моим сендером держитесь на расстоянии. И бензин мне цех оплатит. Возмещение расходов. Не забыл, о чем вчера уговорились?