штук, нашлись довольно далеко, но посчитать формулу несложно. Как только единственный сидевший там дядечка встал и зашел в какую-то дверь, стульчики развернулись и поехали к нам.

– Господа стражи, куда мне сесть, чтобы не нарушать ваших правил, сбоку или по центру?

– По центру, – шепнул один.

Я села, и дядьки устроились по бокам. Прошел час. По коридору несколько раз пробежались какие-то сотрудники с озабоченным видом, но мы не шевелились, и они не подумали проверить, откуда взялись стулья у Зала истины.

Троица моих дознавателей, подозрительно торжественных, появилась еще через полчаса, не меньше. За ними, так же солидно, зашли еще трое магов. Никто из них никуда не торопился.

А если бы я не позавтракала утром, а?

Вперед вышел злобный Брюнет и, честное слово, поклонился:

– Прошу вас, госпожа, проходите, – махнул рукой стражам, они было дернулись, но остались за дверью, а меня подвел к одинокому стулу напротив стола с артефактом. Приготовились к встрече. Надо же, как скамейку им жалко.

– Простите, что эти дни мы не оказали вам полагающихся почестей. Мы подпишем документы, и судно сразу же отвезет вас к родственникам!

Вот оно что… местные следователи закончили мое дело.

– Я правильно поняла – вы убедились, что к гибели графа Нарраца я не имею прямого отношения и, кроме того, нашлись мои родственники?

– Именно так! У вас брали кровь, отправили образцы совершенно разным специалистам, даже в пятый отдел! Получили один и тот же ответ: вы истинная Наррац, больше половины ваших предков принадлежали роду! Могу добавить – в отличии от нескольких последних поколений. Теперь мы пригласим стихийников, они вам покажут растения, зверей, даже насекомых, и мы вычислим, где могут находиться ваши острова. Найдем их, и наши родственники, наконец, встретятся. И посмотрим, какое место мы займем в перечне заслуженных родов!

Радовался, правда, только Брюнет. У него руки и ноги ходуном ходили от грядущего торжества, усидеть не получалось.

Толстый имел вид философский, видать, смирился, а Рыжий явно расстроился.

Брюнет спохватился, что я не знаю, кто он.

– А раз найден убийца, знаменующий окончания дела – мы можем представиться по родам, дорогая госпожа Наррац. Разрешите, начну с себя…

– Подождите, я не поняла, – оборвала этот словесный поток, – какой еще убийца?

– Настоящий! Вы могли не заметить, а он сам признался. Благодаря грамотному расследованию…

Откуда у нас убивец вынырнул?!

Обе тройки согласно кивали в такт Брюнету. Надо же!

– И кто у нас убийца?

– А ваш помощник! Как его там? – повернулся Брюнет к остальным.

– Орест, – подхватил Толстый, – уже раз осужден, ему показалось мало, теперь уже ничего не покажется.

– Простите, это ошибка! Я же была в комнате, и не могла ничего пропустить!

– Уважаемая госпожа Наташа, – всплеснул руками Брюнет, – он сам написал признание в нападении на офицера!

Сломали пацана.

Это нас с Егором не испугать начальниками, мы их навидались – будь здоров. А пацана сломали на раз-два! Злость накатывала на меня волнами. Спокойно! Присела и прикрыла глаза. Та-ак…

Внимательно осмотрела вторую тройку. Явно не друзья первой тройке.

– Позволите спросить? – скромно потупив глазки, пропела им.

– Пожалуйста!

– И что вы пообещали мальчишке взамен признания? Смягчение наказания?

– Нет! Он сам вызвался! – взвился Брюнет.

– Как интересно! – сладко причмокнул один из прибывших, постарше всех, с седыми висками, – начнем, пожалуй, с самого начала. Рассказывайте!

– Мне не очень хочется выставить в неприглядном свете старшего офицера школы, я молчала, но обречь невиновного…

– Как мы вас понимаем, как понимаем, – подхватил еще один маг, с темными глазками, властно отодвинул Толстого и пересел поближе к артефакту.

Я вздохнула, попросила бумагу и карандаш, подошла столу. Рассказывала честно и рисовала.

Как мне разбили окно, как дикарь пинал барона Гарта, а потом побежал наверх в общежитие сотрудников. Как выбивал чужие двери, и я вздрагивала каждый раз. Директор школы, офицер и аристократ, вломился с криком «выходи, убью!», а мальчишка бросился на него, пытаясь отвлечь, и отлетел, ударившись головой о край стола. Я очень испугалась, очень, кинула заморозку и отправила тело в окно. Про стазис, конечно, промолчала.

Пока говорила, набросала четыре картинки: артефакт переноса, как я его запомнила, дикарь с деревом, занесенным над головой, на следующей – расстегивающий штаны, на последней – вверх ногами с повернутой головой.

Рисунки мои сразу выхватывал один из прибывших, передавал соседу и ожидал следующий набросок.