– Как зовут метиску, которую ты сегодня рисовала?

– Линда.

– Как думаешь, получится уговорить ее попозировать тебе?

– В смысле? Она и так позирует и вроде не против, – улыбнулась Эля.

– Это не то. У нее экзотическая внешность, а у тебя интересный почерк. Я бы хотела, чтобы ты нарисовала ее в студии, в определенной обстановке, с хорошим светом. Я найду помещение. Но надо договориться с ней. И сразу узнать насчет ню – тело у нее что надо.

– Прям ню?

– Ну, над композицией и позой я поработаю сама. Твое дело – нарисовать.

– Я найду ее номер в чате и напишу, – без лишних вопросов согласилась Эля.

Сегодня в ней было столько вина, что, придя домой, она даже не взглянула в сторону холодильника. Да и куда важнее было спасти туфли, промокшие под внезапно хлынувшим дождем. Мокрую одежду тоже желательно было сразу закинуть в стирку.

Тут же пришла мысль принять ванну, ведь она замерзла, и ее тело было холодным, как у змеи. Душистая пена обволокла ее воздушными пузырьками. Эля закрыла глаза. Впервые за долгое время она не чувствовала себя никчемной. Если уж ей суждено быть одной, то, может быть, когда-нибудь любимое хобби перерастет в дело жизни.

Подогреваемая не только теплыми струями джакузи, но и чувством собственной значимости, Эля взяла телефон.

– Привет!

– Привет.

Эле на секунду стало страшно за свой внезапный порыв, но спокойный тон собеседника придал ей уверенности.

– Может быть, встретимся?

– Можно. Когда?

– Сегодня, наверное, уже поздно?

– Да, я работаю над книгой.

– Как продвигается?

– Могло бы быть лучше. Но сейчас более или менее наладился процесс.

– Тогда поужинаем завтра?

– О՚кей.

Эля отложила телефон и прислушалась к себе. Ничего. Быстрое согласие, которое дал Мика, не принесло ей ожидаемого удовлетворения. С одной стороны, она радовалась, что все прошло так легко, с другой – сомневалась, уместна ли ее радость после того, как бывший возлюбленный поговорил с ней, словно со старым приятелем.

Она услышала его голос, но не услышала главного: привычных признаний и ласковых слов, которыми он всегда ее называл. Между ними разверзлась пропасть, и если для ее преодоления ей понадобится переступить через себя и стать ему просто другом, она готова. Проблема в том, что она не умела быть другом, даже не представляла, о чем говорить с ним и как себя вести. Неужели интересоваться его работой над книгой, чего она ни разу не делала, находясь с ним в отношениях? Притворяться, заискивать и делиться неудачами в личной жизни – так дружат со своими бывшими?.. Не этого она ждала – не холодного, отталкивающего равнодушия. Дружелюбный тон казался издевкой, откровенным презрением всего, что между ними было, свидетельством отсутствия в Мике хоть какой-то боли и сожаления об их расставании.

Но обратного пути нет. Завтра она проснется, зажмурится, вспомнит сегодняшний вечер, чертыхнется и начнет готовиться к самому неоднозначному свиданию в своей жизни. Эля закрыла глаза, поджала колени, съехала спиной по скользкой поверхности ванны и замерла на несколько секунд под водой, как будто это могло спасти ее от печали.

– Привет, – Мика привстал из-за столика, приветствуя Элю. Как всегда, вежлив, немного робок, суетлив.

Они не вместе всего месяц, но все вокруг наполнилось какой-то новизной. Сырая промозглая весна окончательно сменилась летом, пусть до июня было еще далеко, воздух стал пахнуть теплом, унося ее мыслями в прошлую такую же весну, когда им не нужно было налаживать новый, непривычный формат общения.

Сам Мика как будто помолодел, посвежел, освободился от неприязни к ней, о чем свидетельствовали мягкая улыбка и смеющийся взгляд. Он отличался от того человека с напряженным, почти перекошенным от злости и боли лицом, каким она видела его в последний раз, когда он обвинил ее в чем-то непоправимом.

– Привет.

Эля подставила ему щеку для поцелуя и позволила помочь снять тонкий кожаный плащ. Он же остался в легкой куртке цвета хаки, накинутой на выглаженную молочно-белую футболку.

Присев напротив Мики, Эля улыбнулась, но не стала заговаривать первой. Она деловито заправила волосы за уши, взяла папку с меню и принялась изучать его. Весь ассортимент небольшого кафе умещался на двух страницах. Но это заведение привлекало тематическими вечерами с живой музыкой, которая начиналась часов в восемь-девять вечера. Эля надеялась, что их встреча увенчается приятными посиделками в непринужденной обстановке, когда не обязательно много разговаривать, а вино и расслабляющая музыка сближают лучше любых слов. Разговоры все еще были слишком опасны для них, беседуя, они рисковали сковырнуть свежие раны и отдалиться друг от друга еще больше, обнаружив отсутствие общих тем.

Эле больше всего хотелось сейчас кричать о боли и желании повернуть время вспять и поступить по-другому, но это выглядело бы глупо. Даже себе самой было страшно признаться в том, как отчаянно она сожалеет о своем поступке. Да и Нонна права: убиваться по этому поводу бессмысленно. Но как донести до него, насколько она сожалеет?

Мика как будто не тяготился молчанием: поглядывал по сторонам, часто отвлекался на телефон.

– Я буду салат с рукколой и апероль. А ты?

– Только пиво. Я не голодный.

– Ясно. Плотный обед?

– Скорее, завтрак. Работал до трех ночи, потом отсыпался.

– Значит, твоя книга почти закончена?

Мика кивнул.

– И о чем она?

– О молодом человеке, озабоченном восстановлением истории своего рода.

– Это интересно! – искренне отозвалась Эля. – Это роман?

– Да.

– Расскажи поподробнее!

– Чтобы докопаться до истины, парень едет в Узбекистан на поиски своего родного отца. Туда в пятидесятых годах была сослана семья его мамы. Помимо семейного расследования, в ходе которого героя ждет множество роковых встреч, потрясений, радостей и огорчений, в этой истории затронуты темы любви и дружбы.

– А в какое время происходит действие романа?

– С восьмидесятых годов до наших дней с отсылками в пятидесятые… В итоге герой находит упоминание о своих предках в летописях, параллельно раскрывается история его иммиграции в США. Финальная интрига в том, вернется ли он на родину, куда так глубоко врос корнями, или навсегда останется по ту сторону океана.

Удивительно, но Мика редко говорил так много. Очевидно, он всерьез горит своей книгой, и теперь становится понятно, почему.

– Напоминает историю твоего отца, который тридцать лет назад уехал в США, но все это время продолжал любить твою маму, оставшуюся здесь.