их празднике. Заодно решу кое-какие хозяйственные вопросы.

— У меня есть выбор?

— У тебя всегда есть выбор, Ева.

Она знала, что это не так. Если она сейчас скажет «нет», ей вряд ли когда-нибудь посчастливится посетить такой отдаленный уголок, как Гавайи.

— Звучит здорово. Когда мы вылетаем?

— В течение часа.

— В течение часа? — пропищала Ева, которая все еще не могла привыкнуть к тому, как быстро все происходит в мире богатых и успешных.

Они прилетели на Мауи, когда было еще светло. Разница во времени между Гавайями и Сан-Франциско составляла три часа. Это был зеленый рай, который до сих пор Ева видела только по телевизору.

В аэропорту их встретил шофер и отвез в дом Видаля в горах. Выйдя из машины, Ева какое-то время стояла на месте и любовалась потрясающим видом на океан.

— Это просто невероятно, — вздохнула она.

Видаль взял ее за руку:

— Пойдем.

Он повел ее в красивый белый деревянный дом, стоящий на вершине холма. Окна были открыты, и легкий бриз колыхал занавески. Мебель была простой и грубой, но оказалась весьма удобной. Кухонный гарнитур был массивным, а через окна до пола можно было попасть на открытую террасу. Внизу был бассейн, окруженный цветущими кустами.

Сквозь дом пролетела яркая птичка, и Ева вскрикнула от неожиданности.

— Ты привыкнешь к этому, — сказал Видаль. — Дикие животные здесь везде чувствуют себя как дома.

Затем он отвел ее наверх и показал ей спальни с огромными кроватями, темными полами и яркими коврами.

Внезапно Ева поняла, что она всегда мечтала оказаться в подобном месте, и на ее глаза навернулись слезы.

К ее ужасу, Видаль это заметил.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да, — ответила она, отдернув свою руку. — Мне просто соринка в глаз попала.

Видаль сжал руку в кулак. Наверное, их приезд сюда был ошибкой. Он был уверен, что Ева плакала. Ему была понятна ее реакция. Он тоже расчувствовался, когда впервые сюда попал.

Его план состоял в том, чтобы привезти Еву в этот дом и заниматься с ней сексом до тех пор, пока он не пресытится ею и не сможет выбросить ее из головы.

Но сразу, как только они прибыли сюда, он понял, что теряет контроль над ситуацией.

— Это твоя комната, — сказал он. — Моя дальше по коридору.

Избегая зрительного контакта, Ева направилась к балконной двери.

— Комната очень красивая. Спасибо.

Ее голос слегка дрожал, и внутри у него все сжалось. Он хотел снова спросить, в порядке ли она, но в следующий момент снизу донеслось:

— Эй! Есть кто-нибудь дома?

Ева отошла от балконной двери. Что с ней творится? Неужели на нее так подействовали великолепные виды и умиротворенность места?

В двери спальни появилась женщина с широкой улыбкой на лице. Она тепло поприветствовала Видаля, заключила его в объятия и поцеловала в щеку.

— Шелли, познакомься с Евой Флорес, — сказал он. — Ева, это Шелли, моя подруга, по совместительству домработница и шеф-повар, а также назойливая женщина, которая при любой удобной возможности норовит преподать урок жизни.

Наблюдая за их непринужденным общением, Ева чувствовала себя неловко. Она протянула женщине руку и попыталась улыбнуться, но улыбка получилась натянутой.

— Рада с вами познакомиться, Шелли, — произнесла она.

Женщина энергично пожала ей руку. Ее темные глаза смотрели на Еву с такой добротой, что она снова чуть не расплакалась.

Отпустив руку Евы, Шелли сказала:

— Я оставила в холодильнике закуски. Ближе к вечеру я вернусь, чтобы приготовить ужин. Хэл придет сюда завтра утром, чтобы заняться садом. Хэл — это мой муж, — пояснила она, посмотрев на Еву.

— И они недавно произвели на свет третьего ребенка, — улыбнулся Видаль.

— Поздравляю, — искренне произнесла Ева. — У вас мальчик или девочка?

— Девочка, — улыбнулась Шелли. — Мы назвали ее Люси.

— Ты увидишь их всех на вечеринке, — заметил Видаль Еве.

Она посмотрела на него:

— На вечеринке?

— Хэлу в эти выходные исполнится сорок лет. Это та самая вечеринка, о которой я упоминал.

— Да, конечно.

Ева предполагала, что речь идет об очередном светском мероприятии, а не о дружеской вечеринке. Это казалось ей пугающим. Только она научилась ориентироваться в одном мире, как ее поместили в другой. Для светского общения, по крайней мере, существовали шаблоны, но как себя вести на неформальной вечеринке с обычными людьми, Ева понятия не имела.

— Очень вкусно, — похвалила Ева.

Она не покривила душой. Шелли сказала, что оставила в холодильнике закуски, на самом деле она приготовила для них целый пир.

Они с Видалем ели, сидя за кухонной стойкой. Теплый бриз, проникающий в открытое окно, приносил с собой ароматы цветов из сада.

— Почему ты купил здесь дом? — спросила Ева.

— Моя мать всегда хотела побывать на Гавайях. Она мечтала отправиться в кругосветное путешествие, когда они с отцом выйдут на пенсию.

— Они когда-нибудь ездили в отпуск за границу?

— Нет, они никогда не покидали пределов Испании. Именно поэтому моя мать так настаивала на том, чтобы я получил хорошее образование. Она знала, что я очень способный и смогу многого добиться.

— Похоже, она была грозной женщиной.

— Да.

— Ты поэтому назвал этот дом «Каса Инес»? В честь своей матери?

— Да, — кивнул Видаль.

— Мне жаль, что она не смогла увидеть это место.

— Мне тоже.

— Не могу себе представить, чтобы я могла захотеть что-то назвать в честь моей матери.

Видаль пронзил ее взглядом:

— Тебе не жаль, что она умерла?

Ева ошеломленно посмотрела на него:

— Конечно, жаль. Я любила ее. — Она прикусила губу. — Но, по правде говоря, ее смерть принесла мне чувство освобождения. Наши отношения были сложными. У нас не было никого, кроме друг друга. Я видела, как несчастна она была и как это отражалось на ее ментальном здоровье. Ближе к концу жизни у нее началась агорафобия. Она не выходила из замка ни при каких условиях. Даже когда у нее заболело сердце и ей понадобилась медицинская помощь. Я вызвала скорую, но было уже поздно. У нее случился сердечный приступ, и она умерла.

— Я всего этого не знал. Должно быть, ее смерть стала для тебя ударом.

Еве не хотелось думать о том, какую сильную панику она тогда испытала.

— Да. После ее смерти я прошла курс сердечно-легочной реанимации, потому что не хотела больше никогда испытать чувство беспомощности. Меня не покидает мысль о том, что, если бы прошла этот курс раньше, я, возможно, смогла бы ее спасти.

К ее удивлению, Видаль взял ее за руку:

— Я знаю, что чувствуешь, когда близкий человек умирает на твоих глазах и ты ничем