Из всего вышесказанного вытекал один-единственный вопрос: что делать, если Ильинская убийца? Ответа на этот вопрос у него на данный момент не было. У него мелькнула мысль, что их близость, возможно, была не чем иным, как платой за молчание, просьбой закрыть глаза и забыть, но, вспомнив, как она целовала его, вспомнив ее жадность и нетерпение — Шибаев даже замедлил шаг, в глазах потемнело — он подметную эту мысль отбросил начисто. И получалось, что выход у него один — узнать правду, найти настоящего убийцу, а если Жанна все-таки убила, то действовать по обстоятельствам. Тогда он станет ее судьей, адвокатом и… посмотрим.

За два часа, что Шибаев добирался до дому, он принял окончательное решение — ввязаться, а там — будь что будет. Он прекрасно понимал, что его могут обломать с самого начала — Плотников фигура весомая, оперативники землю роют в поисках убийцы, просеивая через сито его связи, конфликты, бизнес и факты биографии, и, если он будет делать то же самое, рано или поздно их пути пересекутся, и тогда ему придется объяснить, какой у него интерес в деле, и предъявить Ильинскую. А последнее крайне нежелательно…

Мяукнул сигнал домофона, и Кира поднялась с пола, где сидела на ковре с малышом. Она взяла трубку и, помедлив, спросила:

— Кто?

— Кирюша, это я, Игорь!

— Игорек! — обрадовалась она. — Заходи!

Он появился через пару минут, вошел боком, прижимая к себе большой картонный ящик. Поставил его на тумбу, обнял хозяйку.

— Как ты, Кирюша?

— Нормально, Игорек.

— Менты достали?

— Да нет, последние дни никого не было. А ты?

— Меня потаскали будь здоров. В каких отношениях был с братом, почему не общались, есть ли алиби, вспомнили ту драку, когда он меня избил. Про тебя спрашивали, про ваши отношения. Отстали пока. Говорят, арестовали кого-то, ты не в курсе?

— Бомжа с соседнего двора, только он ни при чем. Он всегда тут, уже несколько лет живет в подвале. Безобидный, смирный.

— Как мой племянник?

Кира просияла:

— Хорошо! Ты знаешь, Игорек, мне кажется, он стал больше понимать! Я показывала ему книжку с картинками, он смотрел и водил пальчиком.

— Я же говорил, все будет хорошо. Перерастет. Я тоже таким был.

— Мне звонили из лечебницы, спрашивали, когда мы привезем ребенка. Я говорю, ничего не нужно, мы передумали, а они сказали, что взнос за полгода не вернут.

— Черт с ними, с жуликами! — рассмеялся Игорь. — Значит, в самый раз… — Он осекся, взглянув на нее, и с маху переменил тему: — Посмотри, что я принес!

Он потащил ящик в комнату, где на полу сидел маленький белоголовый мальчик в голубых джинсах и красной футболке. Он был занят тем, что возил взад-вперед красный игрушечный автомобиль, в личике его ничто не дрогнуло — он никак не прореагировал на приход гостя. Игорь поставил ящик на пол рядом с ним, раскрыл и принялся вытаскивать альбом, краски, кисточки, приговаривая:

— А вот мы сейчас поучимся рисовать, да, Володик? Ты весь в меня, малыш, ты тоже будешь художником, я родственную душу мигом усекаю, да, мой хороший? Будем творить на пару, двое мужиков, сядем рядом, возьмем кисти…

Мальчик не смотрел в его сторону, и личико его сохраняло все то же сосредоточенно-бессмысленное выражение. Это не обескуражило Игоря, он стал распаковывать коробку с акварельными красками.

— Кирюша, принеси воды! — крикнул он невестке, возившейся на кухне с нехитрой закуской. — Смотри, Володя, это у нас кошка! Смотри, какая! Большая, полосатая! Ты видел кошку во дворе? — Он быстрыми движениями кисточки изобразил кошку. — Видишь! И глазки зеленые! Кошка! Мяу! Да?

Мальчик перестал возить машинку, уставился на рисунок. Протянул руку, ткнул пальчиком.

— Кирюша, он понимает! — обрадовался Игорь, обнимая племянника. — Как кошка говорит? Мяу? Да?

— Игорек, иди кушать! — позвала Кира.

Когда они сидели за столом и Игорь уминал за обе щеки бутерброды, а Кира пила травяной чай, он вдруг спросил:

— Что ты надумала с бизнесом?

— Не знаю, Игорек. Думаю, продавать нужно. А ты… как? Хочешь попробовать?

— Я? — Игорь чуть не поперхнулся. — Упаси боже! Конечно, продавай. Он тебе не нужен. Тебе Володика на ноги надо ставить.

— Я отдам тебе половину, — сказала Кира.

— Не нужно половину, дашь что-нибудь. Художник должен быть голодным. Я бы купил мастерскую, ушел бы из своего сарая. Знаешь, мне позвонил один из китайцев, хочет купить картину. Расспрашивал об убийстве… по-моему, он хочет ее купить из-за Коли — картина, связанная с убийством! Почти связанная. Как я понимаю, для него это вроде сувенира из варварской страны.

— Какую продашь?

— С лиловыми ирисами и лягушкой.

— Мне она тоже нравится.

— Тогда я лучше ее тебе подарю!

— Глупый! — Кира рассмеялась и погладила его ладонью по щеке. — Подари мне ту, что с лотосами. Или нарисуй новую с ирисами.

— И с лотосами! — Он вдруг перегнулся через стол и поцеловал ее в губы. Кира отшатнулась. — Извини! — вырвалось у Игоря.

Кира, не глядя на деверя, принялась делать новые бутерброды.

— Не сердись, — сказал он. — Я по-дружески, мы ведь друзья? Знаешь, после этого… — Он запнулся. — После этого я стал верить, что Бог есть. Я понимаю, так нельзя, живой человек ведь и брат, а только был он последней сволочью! Сколько ты от него натерпелась! Когда ты сказала, что он хочет Володю отдать в психушку, я бы его своими руками придавил! Но там… — Он ткнул пальцем в потолок. — Не приняли моей жертвы! Видимо, есть кто-то, чей резон посчитали весомее.

Кира молчала.

— Кирюша, ты мне веришь? — спросил Игорь, вглядываясь в ее лицо. — Это не я! После того приема я три дня не поднимался, температура, ломота… не пошла мне на пользу китайская еда. Я узнал про Колю от оперов, они заявились допросить меня… втроем на случай сопротивления. — Он хмыкнул.

Кира молчала подавленно.

— У тебя есть выпить?

Она поднялась, молча достала из буфета бутылку водки и рюмки. Плеснула себе на донышко, ему налила полную и сказала:

— Мне безразлично, Игорек, кто это сделал. Ты мне ближе брата, и так будет всегда, понял? Сейчас в нашей жизни многое изменится. Мы с Володечкой, наверное, уедем, я уже написала в Германию, ты купишь мастерскую. Так получилось, и ничего тут не поделаешь. Нам нужно держаться вместе…

Последняя фраза прозвучала двусмысленно. Игорь отвел взгляд. Опрокинул рюмку резким движением и сказал:

— Все равно! Ты же знаешь, что я люблю вас обоих, вы моя семья…

— Надеюсь, бомжа отпустят, — пробормотала Кира. — Он здесь вообще ни при чем.