Вот, кстати, одно из кардинальных различий в воспитании меня прошлого и того, кем я стал в этом мире. В прошлой жизни отношения с женщинами вообще не были для меня хоть сколько-то проблематичными. Как стакан воды: захотел — выпил. А в этом мире я оказался в месте с действующими излишне гипертрофированными нормами морали. Общество воспитанное в массе своей престарелыми монахами, в котором секс — исключительно для создания семьи. Поэтому, хоть к своим двадцати двум годам я и не был девственником, но отношение к особам женского пола у меня воспиталось возвышенное и где-то даже трепетное.

Хм, объект для возможного знакомства выбрал. Не факт, что мне с ней что-нибудь отломится, про установки в большей части южно-американского общества я уже говорил, но ведь это не значит же, что и пытаться тоже не стоит. Угу, мысли совсем как у того петуха из анекдота, который гонится за курицей: «Не догоню, так хоть согреюсь».

Греться решил в буквальном выражении, расположившись на одном из шезлонгов, на котором не было накинуто ничьего пляжного полотенца. А для большего разогревающего эффекта еще и на гибкие женские фигурки, маячащие передо мной, поглядывал.

Впрочем, игра в мяч вскоре прекратилась. Моя черноглазка, о чем-то коротко переговорив с одной из партнерш по игре, направилась прямиком к шезлонгу, стоящему рядышком с моим. Угадал я с местом, прям, как почувствовал, что рядом именно ее полотенце на соседний шезлонг наброшено. Ну что ж, пришло время попытаться завязать разговор. Кто не рискует, то не…. Короче, много чего «не» получит робкий духом.

— Сеньорита, вы были как сама Афродита в стайке нимф… — ну, да, банально, но ведь прокатило, красавица очень мило мне улыбнулась и что-то ответила. Что-то не потому, что я был оглушен внезапной страстью, а просто ее испанский и мой испанский — по факту весьма сильно отличающиеся языки. Я, конечно, знал, что у нас в стране язык очень сильно искажен заимствованиями из гуарани, но чтоб настолько…. Впрочем, желающие понять друг друга обычно оказываются в состоянии договориться… на итальянском, который красавица знала довольно неплохо.

Однако часа не прошло, а прелестница уже собралась уходить. Сказала, что у нее очень строгие родители, запрещающие ей надолго покидать их каюту. Впрочем, о встрече вечером в музыкальном салоне мы все-таки договорились.

Сказал бы, что время до вечера для меня тянулось необычайно медленно, но это было совсем не так. Чтобы скоротать время, решил разобраться с трофейным сейфом семейства Перес. А то валяется у меня в домене совсем почти позабытый, а может там меня какое-нибудь необычайное сокровище дожидается.

Так увлекся вскрытием этого очень непростого образчика сплава металлургии и магического искусства, что чуть было про назначенное вечернее свидание не забыл. К счастью, сейф поддался вовремя, одарив меня стопкой документов, довольно большой суммой в американской валюте, несколькими артефактами пока не выясненной направленности и огромным чистейшей воды изумрудом. Вот теперь понятно, чего это наши противники так резко между собой договорились. Этот изумруд же настоящее сокровище. Он один, установленный в качестве накопителя для крепостного артефактного щита, может решить исход осады. Или, примененный в любом другом артефакте с энергоемким заклинанием позволит применять это заклинание многократно, почти не заботясь о подзарядке. Словом, замечательная штука, осталось только придумать достойное место, где такое сокровище можно использовать.

Сеньорита Аннабель уже ожидала меня, в нетерпении похлопывая веером по ладошке.

Танцы до утра, гудящие ноги… — это все вышло вовсе даже не про нас. Потанцевали совсем немного, а потом моя красавица на выход меня потянула:

— Пойдем, Артем, душно тут очень.

— Тогда на верхнюю палубу? — Поинтересовался я у нее, когда мы покинули стены салона.

— Меня мама всего на часок отпустила, так что лучше сразу в твою каюту. Ты покажешь мне свою коллекцию граммпластинок. У тебя же есть коллекция пластинок? — С порочной улыбкой на ангельском личике объявила мне моя радость, не оставляя вариантов для кривотолков.

— К-конечно, у меня самые лучшие граммпластинки. — Похвастался я с замирающим от предвкушения сердцем.

Когда-то мать сделала артефакт, позволяющий записать когда-то слышанные звуки из памяти, и мой отец сделал целую кучу записей песен из его прежнего мира. Я в детстве очень часто слушал их. Слова одной песни, исполняемой проникновенным мужским голосом, просто идеально обрисовывали мою нынешнюю ситуацию:

Играли смуглым янтарем плечи

Роняли пламя в темноту свечи

Она была со мной доступна и бесстрастна

Но боже как она прекрасна.

Черты ребенка на лице белом

И совершенной красоты тело

Все было похоти расчетливой подвластно

Но боже как она прекрасна. (Сергей Трофимов «Как она прекрасна»)

Поневоле призадумался, кто же в этой нашей встрече был охотником, а кто — добычей. Тем более что, как призналась Аннабель, и полотенце то на соседнем от меня шезлонге во время первой нашей встречи было не ее, а ее знакомой, которую Аннабель просто упросила уступить ей свое место.

В порт Марселя наше судно прибыло по расписанию. Я со стороны смотрел, как красавица Аннабель, гордо неся свою головку, украшенную модной шляпкой, ступает на плиты пирса, окруженная такими же величаво выглядящими родителями. Вот и закончилось мое любовное приключение. Глава провинциального клана из далекой полуколониальной страны — не пара дочери герцога Вандейского, одного из самых видных французских аристократов.

Чтобы добраться из Марселя, куда меня доставил наш теплоход, до Рима у меня было два принципиальных варианта пути, по суше, вдоль побережья Средиземного моря, или по морю. Если так подумать, то по морю, мимо Корсики, расстояние заметно короче, да и ноги бить не придется. Опять же, наверное, и долго ждать попутного судна не пришлось бы, на этом маршруте вообще достаточно много каботажников плавает. Минус только один: мне до ужаса надоело собственное безделье на борту судна. Ну, да, возможна снова любовь-морковь, все дела, но за последние дни я неожиданно для себя выяснил, что я очень большой поклонник твердой почвы под ногами.

Потому, подхватив свой маленький саквояжик, взятый мной из домена больше для отвода глаз, я поспешил на выход из здания морского вокзала. Заодно и таможню пройду и новый штампик в свой паспорт заполучу. Интересно мне, знаете ли, внезапно стало коллекцию этих штампиков собирать.

Таможня в Италии отличалась от таможни в той же Бразилии как… наверное, уместнее всего будет сравнение левретки или болонки с псом бойцовой породы. И глазами таможенники на всех проходящих мимо них зыркали недобро, и охрана, вооруженная автоматами, да еще и большими монашескими крестами, висящими поверх формы, и фонящими магией, была увешана.

— Простите,