По дороге обратно в шале я полунамеками, опасаясь жучков в машине, заговорила об убийстве Стэнли Хиллиса — важной фигуры преступного мира. Взглянув на меня, Вим приложил палец к губам. Я замолчала. Мы ехали по проселку, и он сказал:

— Здесь тормозни.

Я припарковалась у обочины. Жестом Вим предложил выйти. Мы пошли вдоль дороги, и он остановил меня на безопасном расстоянии — от него я узнала, что автомобильные жучки могут улавливать звуки за сотню метров.

Лицо Вима выражало первобытную жестокость.

— Это мы завалили их! Всех! Всех до единого!

Кровожадность, с которой были произнесены эти слова, была пугающей. Это подтверждало мои подозрения, что он никогда не остановится.

Вим развернулся и пошел обратно к машине. Я последовала за ним, села за руль, тронулась и переменила тему.

Вернувшись в шале, мы посмотрели несколько телепередач. С особым интересом Вим смотрел программу «Мир в движении», где Питер Р. Де Врис рассказывал о состоянии его здоровья. Задача дать понять, что Вим совершенно безобиден, была успешно решена. Он снова всех обманул.

— Теперь надо ускориться, — заявил он.

Если я ничего не сделаю, все вновь пойдет по накатанной. Но что я могу?

Было уже поздно, и Вим спросил:

— Заночуешь?

— Спасибо, конечно, но нет, — сказала я. — Поеду домой.

— Да ладно тебе, оставайся. Не бросишь же ты меня здесь в полном одиночестве? Тебе что, не нравится мое общество? Очень жаль, потому что мне твое нравится. Поэтому ты никуда не поедешь, — сказал он, перейдя на знакомый властный тон, не оставляющий выбора.

Я нехотя осталась. Спала я на диване у стеклянной раздвижной двери. Несмотря на все предпринятые меры безопасности, я боялась, что за нами следят и его бывшие дружки-уголовники изрешетят шале пулями. В густой листве окружавших дом деревьев мне мерещились призраки. Я — городской человек и на природе чувствую себя в опасности.

Всю ночь я не смыкала глаз. Не потому, что боялась смерти, а потому, что не хотела погибать из-за него.

Раньше было по-другому. Было время, когда я готова была отдать за него жизнь.

Я безраздельно верила в его миф о взаимной преданности членов семьи, в идею «мы против целого мира». Это было, когда после похищения Хайнекена все мы превратились в неприкасаемых.

Но когда оказалось, что Вим способен убивать своих родных, я поняла. Наш враг — не окружающий мир, а он. Вся эта его семейная преданность была чистой воды хитростью, призванной облегчить ему жизнь.

Я вспоминала, как стояла в морге рядом с телом моего зятя, Кора ван Хаута, держа его холодную безжизненную руку и умоляя воскреснуть, вернуться к жизни, которую отнял у него мой брат. Мой брат Вим собирается завтра увидеться со своим сыном, а дети Кора не увидят отца уже никогда.

Той ночью в шале меня захватила мысль о том, что никто не знает, где мы. Что Вим спит и не сможет сопротивляться. Что я могу избавиться от всех следов ДНК, просто спалив этот дом. Что у меня есть возможность убить его прямо сейчас.

Проведя бессонную ночь, я поехала домой. Меня ждала моя сестра Соня.

Я сказала ей, что была готова убить Вима, но у меня не хватило духу это сделать.

— Я рада, что ты этого не сделала, Ас. Я не хочу, чтобы он так легко отделался. Такое наказание было бы недостаточно болезненным, — отрезала Соня.

Она хотела, чтобы Вим провел остаток жизни в тюрьме. Чтобы он понял, что такое предательство, и каждый день вспоминал, как предал своего друга Кора ван Хаута, мужа Сони.

И она была права.

— Но это возможно, только если мы дадим показания против него в суде.

— Правильно, — согласилась Соня.

— Ты знаешь, что может за этим последовать.

— Да, знаю. Но нам стоит рискнуть.

* * *

Мы обсуждали это очень часто, но всякий раз, решившись на дачу показаний, мы шли на попятную. До тех пор, пока я не поняла, что у меня нет выбора.

На свободе у Вима почти не осталось друзей, поэтому он проводил очень много времени со мной. Это было именно то, что мне нужно, — чем больше мы контактируем, тем больше информации, которой Вим делится. А эту информацию я могла бы использовать против него. Но постоянный контакт означал еще и постоянный риск. Благодаря своей репутации в преступном мире он мог попасть под пули в любой момент. Я знала, что он этого боится.

Часто общаясь с Вимом, я тоже рисковала — быть убитой случайно или намеренно.

Кроме этого, у меня были опасения и в отношении Департамента юстиции — постоянное общение с Вимом укрепило бы их в старом заблуждении, что я его доверенное лицо. Я снова стану фигуранткой расследований и в очередной раз лишусь права на неприкосновенность частной жизни. Начнутся прослушка, слежка и обыски.

Все та же старая история: мы не можем открыто дистанцироваться от Вима, поскольку Департаменту юстиции не надо знать, как мы относимся к нему на самом деле. А знать им не надо потому, что мы не хотим рисковать, что об этом узнает Вим, причем от самих коррумпированных сотрудников Департамента.

Наконец, тесные контакты создадут у его врагов впечатление, что я не просто на его стороне, но, будучи адвокатом по уголовным делам, еще и выполняю важную роль консильери. Следовательно, причинив вред мне, они нанесут ущерб ему.

Очень надежный информатор сообщил мне, что Вим стоит за убийством брата Мартина Хиллигера в ноябре 2013 года. Мартин был авторитетным бандитом, с которым Вим снова стал общаться после своего выхода на свободу. Был отдан приказ ответить на убийство брата убийством «холледеровской сестры». Очевидно, в качестве карательной меры.

Они не уточнили, какую именно из сестер нужно убрать. Обычно за брата полагается брат, но на этот раз — сестра. Несколько не по понятиям, но вполне разумно. Вим не делал секрета из того, что они с Герардом рассорились уже очень давно, поэтому убийство младшего брата стало бы для него не слишком болезненным ударом.

Соня все еще сомневалась, но я решила, что у меня нет другого выхода, кроме как дать показания на Вима. Риск быть убитой из-за него как минимум равнялся риску быть убитой им самим в случае дачи показаний.

Итак, я решила, что сама займусь его привычным делом — подставой. Я была убеждена, что это мой единственный шанс выжить. Что значит подстава, я знала от лучшего исполнителя в этом жанре — самого Вима. Он делал это снова и снова, и каждый раз это сходило ему с рук. Так он обеспечивал себе самое лучшее алиби, ну а я смогу решить все свои проблемы. Заговорив в Департаменте юстиции, я смогу продолжать общение с Вимом, и меня не будут считать его соучастницей. Возможно, я положу конец всем угрозам и заставлю Виллема заплатить за все содеянное.

Я полностью отдавала себе отчет, насколько огромен этот риск, и очень хорошо помнила, что люди, пытавшиеся сдать Виллема Департаменту юстиции, были убиты по его приказу.