В то же время я понимала, что, если я не начну действовать немедленно, он может навсегда избежать наказания за убийство Кора и всех остальных. И после десяти лет молчания такая перспектива представлялась мне настолько же ужасной, насколько мысль о том, что он сделает со мной, если узнает, что я заговорила.

С меня достаточно жизни в постоянном страхе. Настало время выступить против Вима.

— Ну как тебе? — спросил Вим.

Он только что выступил на телевизионном ток-шоу «Лекционное турне», где студенты задают вопросы именитым гостям, в числе которых бывали Далай-лама, Ричард Брэнсон, Вупи Голдберг и Билл Гейтс.

— Превосходно, — соврала я.

— Да уж, я зажег, правда? Когда я отправил этого парня заниматься своими делами, это ведь было нечто? Все со смеху чуть не померли! — гордо вещал Вим.

— Согласна, ты действительно произвел неизгладимое впечатление. — На этот раз я не врала.

Его появление на этом шоу сопровождалось кучей проблем. Серьезному преступному авторитету не должны предоставлять трибуну. Но я понимала и то, что телевидению очень хотелось заполучить к себе, неважно в какую программу, человека, который, с одной стороны, считается чудовищем, а с другой — «любимым преступником голландцев».

Вим считал свое выступление на шоу огромным успехом. Он был уверен, что перед телезрителями предстал искренний, импозантный и остроумный Вим, который вдобавок умеет развеселить аудиторию.

А я увидела Вима, который лгал с того самого момента, когда объявил, что будет говорить чистую правду, радовался, если ему удавалось кого-то обидеть, и не выказывал ни малейших признаков эмпатии.

— Мама, можешь включить первый канал? Там сейчас будут Вима показывать. Он просил меня посмотреть, — сказала я маме, которая разогревала для меня горячий салат с цикорием и тефтели от лучшего мясника города.

Мама проковыляла к пульту на столике рядом со своим креслом, включила телевизор и с трудом пошла обратно на кухню. Она уже давно испытывала боль при ходьбе, и недавно ей стало хуже. Она еле могла передвигаться самостоятельно. Раньше она навещала нас, а теперь мы приходили к ней.

— Вим говорит, что будет честно отвечать на вопросы?

— Ну да.

— Что же, тогда и мне хочется на это посмотреть. — Она приковыляла обратно, отдала мне поднос с моей едой и плюхнулась в свое кресло.

Ведущий Твэн Гюйс (Т) предоставил возможность студенту (С) задать вопрос Виму (В).

С: Меня зовут Вито, я изучаю уголовное право в Свободном университете. Вы ведь работали в магазине мужской одежды?

В: Да.

С: В течение нескольких лет?

В: Да (жестом показывает на свою одежду).

С: А потом в какой-то момент вы занялись организацией этого похищения. Как обычный человек может пойти на такое?

В: Хм, что же, от одного до другого — всего один шаг.

— Обычный человек? — хмыкнула мама. — Да он уже тогда не был обычным.

Мама была права. Вим изображал хорошего трудолюбивого паренька из магазина модной одежды, хотя на самом деле уже тогда он воровал оттуда джинсы (он заставлял Соню выносить их в ее сумке, чтобы не выглядеть подозрительно самому). Его задерживали за незаконное предпринимательство, и он был соучастником вооруженных грабежей.

С: Но я бы не совершил этот шаг.

В: Я пошел на это, потому что в то время мыслил иначе. Я был молод и считал, что так надо.

— Так надо? — воскликнула мама. — О чем он говорит? Любой знает, что это преступление.

С: Чего вы хотели? Денег или власти?

В: Денег.

С: То есть вы считали, что вам их не хватает? Или вам нужны были огромные деньги, миллионы?

В: Да.

С: Зачем?

В: Ну с ними как-то легче и спокойнее живется, знаете ли…

— Ага, легче и проще своровать их у кого-то, вот что он имеет в виду! — воскликнула мама.

Т: Теперь о вашем отце. Что это был за человек?

В: Мой отец был ужасным человеком.

Молчание.

В: Что вы хотите знать?

Т: Мне кажется, вам есть что сказать о человеке, которого вы называете ужасным.

В: Он часто бил меня в детстве. Один раз начал — и пошло.

Т: За что?

В: До сих пор не знаю. Думаю, он и сам не знал.

Т: Только вас? Ведь у вас две сестры и брат, верно?

В: Я был старшим, поэтому все доставалось мне.

Т: То есть остальных не били?

В (убедительно): Именно так.

— Неправда, — сказала мама.

Т: А вашу мать он тоже поколачивал?

В: Да.

Т: И как долго вам пришлось это терпеть?

В: Я ушел из дому в пятнадцать. Я стал жить у бабушки, пошел в спортзал. Меня всю жизнь избивали, так что я стал качаться. Стал очень здоровым и в восемнадцать врезал ему за то, что он ударил мать. Он убежал, а через пятнадцать минут вернулся с полицией и говорит — арестуйте его, он меня избил. До сих пор поверить не могу — он же всю жизнь меня избивал. Конченый идиот.

Т: И что полиция?

В: Мать сразу же объяснила им ситуацию, и они сказали — вот вы сами и разбирайтесь, госпожа Холледер.

Т: Так вас не арестовали?

В: Нет.

— Такого не было, — удивленно сказала мама. — Он к вашему отцу и пальцем не притронулся. Герард — да, было дело. А полиция к нам приходила, соседи вызвали, но Вим тогда с нами уже давно не жил. А когда жил, за ним как-то приходила военная полиция, потому что он не явился по повестке.

Т: То есть вы росли в атмосфере насилия? Вы к нему привыкли? Считали это само собой разумеющимся?

В: Ровно наоборот.

Т: Как это? Вы же говорите, что отец вас избивал?

В: Да, но сам я ребенка не тронул бы.

Т: Так, понятно. А взрослых?

В: Рано или поздно всем приходится драться. Сперва врежь, потом говори. Так мы привыкли у себя, в Йордаане.

Т: Сперва врежь, потом говори?

В: Да, практически всегда (смеется).

— Да уж, это ему по душе, — вздохнула мама.

С: Интересно, почему вы решили похитить именно господина Хайнекена, а не кого-то другого?

В: С другими у нас ничего не вышло, так что вот пришлось (смеется).

— Он думает, это смешно, — прокомментировала мама.

С: Так почему именно Хайнекен?

В: Мы подумали, что он без проблем может позволить себе такой выкуп.