– Благодарю вас, это очень щедрый жест с вашей стороны.

Рука Ритчи ловко и уверенно заскользила по изгибу ее бедра, приковывая Беатрис к месту.

– Такова реальность нашего соглашения, Беа. – Пальцы продолжили свое движение, направляясь к запахнутым полам ее мягкого пеньюара. Под ним она была одета только в ночную сорочку, и скоро Ритчи станет об этом известно. – Я даю тебе свои деньги, а ты мне в ответ себя, свободно и раскованно. – Она чувствовала на себе его испытующее прикосновение, призванное выяснить, что же скрывается за синим шелком пеньюара. – Возможно, пришло время и мне кое-что получить, а?

Сердце Беатрис неистово заколотилось. Тело ее было куплено, деньги получены. Теперь она не имеет права увиливать. Дыхание ее стало прерывистым, хотя она и пыталась совладать с собой. Она испытывала головокружение и восторг от ощущения того, что тело ее будто превратилось в клавишный инструмент, на котором пальцы Ритчи наигрывают мелодию.

Она должна дать ему то, что он хочет. Она и сама этого хочет не меньше. Какое счастье, что она больше не является уважаемой леди, потому что статус куртизанки предоставлял ей полную свободу, давал возможность погрузиться в мир чувственных наслаждений, ворота которого уже распахнулись перед ней, заманивая восхитительными удовольствиями.

Тем не менее, когда крупная теплая рука Ритчи сжала ей ягодицу, Беатрис резко дернула головой.

Дверь в утреннюю гостиную оставалась незапертой, и любой мог войти. Полли или Энид… Боже всемогущий, а что, если Чарли впервые в жизни проснется так рано, нагрянет сюда и, увидев происходящее, вообразит, что его сестру насилуют?

– Пожалуйста, нет… не здесь! Не сейчас!

Ритчи рассмеялся гортанным смехом, в котором одновременно звучали благосклонность, и издевка, и провокация.

– Опасаешься разоблачения, Беа?

– Разумеется, да!

Но почему в таком случае она сама прижимается к его руке и трется о его пальцы ягодицами, точно сладострастная кошка?

– А вот прошлой ночью, забавляясь со мной в кабинете Арабеллы Сауверн, ты ничего не боялась. – Характер его прикосновения изменился, теперь пальцы его изгибались дугой, дьявольски прижимаясь самым неподобающим образом к ее ягодицам через ткань пеньюара и ночной сорочки. Когда он стал поглаживать ее пониже спины, Беатрис громко вскрикнула.

– Это совсем другое дело. Мы находимся у меня дома, и я могу понадобиться кому-нибудь… слугам, например… Ради всего святого, Ритчи, мой брат может войти в любую секунду. – Последнее конечно же было очень маловероятно, но Беатрис не стала бы полагаться на свою неверную удачу. – Вы же должны понимать, что негоже ему застать вас здесь, позволяющим себе со мной подобные вольности. Даже если я делаю это ради того, чтобы спасти его от кредиторов!

– Только ради этого? – прошептал Ритчи ей на ухо.

В его голосе угадывалось удивление, но также и некая резкость. Чего он хотел от нее услышать? Получение чека на крупную сумму денег вовсе не означает, что она немедленно влюбится в него без памяти.

«Могла бы ты полюбить подобного человека ради него самого?» – поинтересовался внутренний голос.

Как такой вопрос вообще мог прийти ей в голову? Ни одна женщина в здравом уме не могла бы увлечься Ритчи. Он был создан исключительно для безумных любовных похождений, скандальных историй и – да, верно – вожделения. Его внешность и мужская притягательность делала это неотвратимым.

Но способен ли он на нежные чувства? Нет. Этот мужчина является, по сути, высокоразвитым животным, а не сентиментальным созданием.

Но мнение это укоренилось в голове, как вонзившаяся в палец заноза, сколь бы сильно ни старалась Беатрис отогнать его. Ритчи был не создан для традиционного семейного союза, для уютного домашнего очага и хранения верности супруге, для совместного воспитания детей. И чем скорее она примет это как данность, тем лучше для всех.

– Вы сущий дьявол! И вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, – воскликнула Беатрис, почувствовав, что Ритчи проявляет повышенное внимание к канавке между ее ягодицами. – Ритчи, прошу вас, остановитесь!

Пальцы его замерли, но он не спешил убирать их.

– Что такое? Тебе не нравится? – поддразнил он. – Ну же, отвечай откровенно. Ты обязана говорить мне только правду.

Беатрис задыхалась, грудь ее, не стянутая корсетом, вздымалась и опускалась, прижимаясь к ее дерзкому мучителю.

– Конечно же мне нравится! – вскричала она. – Но еще большее удовольствие я получила бы, если бы вы были любезны хотя бы запереть дверь.

Красивые брови Ритчи взлетели вверх, и он, казалось, погрузился в размышления.

– Ты права, дорогая, разумеется, – сказал наконец он, в последний раз сжимая ее ягодицу. – Я предпочел бы видеть тебя расслабленной, ведь в таком случае мы оба получим гораздо большее удовольствие.

Будто не желая ни на секунду расставаться с ней, он за руку подвел ее к двери и повернул ключ в замочной скважине.

– Ну вот, так гораздо лучше. А теперь присядь-ка ко мне на колени, моя сладкая, нам обоим нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу.

Они заняли больший из двух стульев с подлокотниками, так как он был широким и удобным. Ритчи сел на него с таким видом, будто именно он является здесь хозяином. Беатрис решила, что так оно, по сути, и есть, потому что его деньгами будет оплачена и арендная плата за дом. Соединив свои крепкие бедра, Ритчи кивком указал себе на колени и, поддразнивая, потянул Беатрис за руку.

Она сглотнула комок в горле. У Ритчи между ног явственно проступал внушительных размеров бугор. Благородная леди не стала бы заострять на этом внимание, Беатрис же смотрела как зачарованная, не в силах отвести глаз. Когда же она наконец устроилась на коленях у Ритчи, то почувствовала жар, несмотря на то что его мужское достоинство было скрыто несколькими слоями ткани.

«Возможно, он не носит никакого нижнего белья?» – промелькнула в голове у Беатрис мысль.

Сердце ее от этой поразительной мысли забилось еще быстрее. Эдмунд Эллсворт Ритчи принадлежал к тому типу людей, который вполне мог пренебречь социальными условностями вроде ношения нижнего белья просто из духа противоречия. Беатрис поерзала у него на коленях, пытаясь понять, есть у него все же что-то под брюками или нет. С губ его при этом сорвался хриплый гортанный стон.

– Вот, значит, как – решила подвергнуть меня пытке своей милой попкой, шалунья. С ума меня свести хочешь? – Он откинулся на спинку стула и переместил Беатрис так, чтобы она сидела у него на одном бедре; одной рукой при этом он обнимал ее за талию, а вторую положил ей на ногу. Пальцы его были такими же теплыми, как и утолщение у него в штанах.

– Я просто пыталась устроиться поудобнее, – резко ответила она, ощущая под ляжкой, как зверь у него между ног зашевелился.

– Чего не могу сказать о себе, дорогая. Вот уж нет.