Обижают? — Назар взял мою ладонь в свою, джентльменски положил себе на локоть и повел к лестнице.

— Если что — можешь смело пугать всех нами, — поддержал своего друга Аникей, пристраиваясь с другой стороны.

— Да нет, они хорошие, просто языки длинные и фантазия слишком бурная, — отмахнулась я, но внутри что-то екнуло.

Только слухов о том, что у меня роман с Логиновым, мне не хватало!

— Ну смотри, наше предложение всегда в силе, — подмигнул мне Назар.

Пока мы шли, я украдкой оглядывалась по сторонам. Логинов из-за поворота не появился, но меня терзали сомнения. Вслед за эйфорией пришла необъяснимая, иррациональная тревога. Я получила зачет автоматом, но только потому, что, зная коварную натуру Бубузяблика, предположила, что он загадал загадку без ответа — и не ошиблась. Но преподавательская персона и его неожиданное великодушие волновало.

Может, я к нему слишком пристрастна, и он действительно нормальный преподаватель? Может, у него дома проблемы были, вот он и злился? Загрызайка превысила частоту децибел, кто-то отвоевал назад картофельное месторождение, тоска по Аркадию заела или петрушку с кинзой перепутал… Мало ли причин?

И еще что-то, что не давало мне покоя следующие две пары. Что-то, что заставляло пропускать практикум мимо ушей. И даже Бауэр с Васиным не смогли привести меня в чувства, задав более чем дурацкий вопрос: «Поля, что у тебя с боксерами?».

Я только отмахнулась и сделала вид, что сосредоточенно занимаюсь. Я не хотела думать о Логинове, но думала о нем постоянно! Преимущественно матом с изрядной примесью негодования, но только о нем! О его занятиях, об эссе, о том, выйдет ли он сегодня из себя или мы переживем этот день мирно. О том, что произошло тогда в моей комнате. Обо всем! Двадцать четыре на семь Логинов жил в моих мыслях, лишь иногда уступая место другим тревогам.

В прошлый понедельник нам всем сообщили, что неделю Логинова не будет и я поймала себя на том, что как-то пусто стало в груди от неожиданной новости. А еще накатила волна страха, когда я подумала, что он уйдет насовсем. Я гнала от себя упаднические мысли, но они возвращались, а тревога нарастала как снежный ком.

Лиля, выслушав меня воскресным вечером на своей кухне, поставила диагноз «поплыл препод» и удовлетворенно хлопнула себя по коленке, убеждаясь, что она была права. Опасян категорически поддержал, пока я пыталась сдержать панику.

После четвертой пары я собиралась пообедать с Соней и Мариной, но до столовой дойти не успела. Даже с этажа выйти не получилось, когда меня перехватила Анна Марковна, вручила папку и велела:

— Синицына, идите на кафедру и сделайте двадцать копий.

Пришлось разворачиваться и топать на кафедру. Я произнесла короткую, но емкую молитву, прося у высших сил, чтобы Бубузяблику срочно не понадобилось что-то на кафедре именно в этот момент, но напрочь забыла, что Вселенная не слышит частицу «не».

Я вошла в пустую комнату, подошла к копировальной машине, вложила в нее лист и набрала нужную программу, пританцовывая от нетерпения. Прикусила нижнюю губу и уговаривала аппарат работать быстрее.

И под шум вылетающих листов, пахнущих свежей краской, не услышала шагов за спиной.

— Синицына, вы в курсе, что пакости при свете — это уже хулиганство? — прошептали у меня над ухом.

Слишком близко. На шее образовались мурашки, убегая куда-то на спину, а я вздрогнула и гневно обернулась.

Логинов стоял ко мне вплотную, спрятав руки в карманы брюк. И смотрел как тогда, в комнате, когда мы остались наедине.

Я сглотнула, но отступать некуда — позади стол, на котором бездушный аппарат с громким «вжух» выплевывал напечатанные листы.

Я завороженно наблюдала, как расширялись его зрачки, заполняя всю радужку. Как дернулся кадык, а Руслан Евгеньевич по своей привычке сжал зубы.

— Я здесь по делу! — огрызнулась я. — А вы снова из себя выходите, да? Вернитесь обратно, что вам на месте не сидится…

Конец предложения я выдавила почти шепотом, потому что Логинов сделал то, чего я от него не ожидала — он улыбнулся! Искренне, широко и до ужаса заразительно.

На его правой щеке появилась глубокая ямочка, а глаза зажглись озорным огнем.

И… Вот лучше бы он рычал и срывался как раньше! Воздух в комнате становился густым и тягучим, а я во все глаза пялилась на его улыбку.

Мой личный демон выглядел до безобразия очаровательно с этой ямочкой на щеке. И, кажется, в его взгляде было что-то гипнотическое, потому что ноги сами приросли к полу, хотя мозг отчаянно вопил «Бежать!».

— Прекратите так на меня смотреть! — потребовала я, просто чтобы что-то сказать.

Тишина оглушала, кислород в комнате стремительно заканчивался, а Логинов продолжал изучать меня взглядом.

— Как? — заинтересовался он.

— Как будто решаете, какую часть моего тела съедите первой! — не выдержала я.

Руслан Евгеньевич медленно наклонился ко мне, вызывая практически панику, и прошептал почти неслышно:

— Губы!

Тишина стала осязаемой, а я слышала только собственное сбившееся дыхание.

— Что? — осипшим голосом, переспросила я, решив, что мне показалось.

— Говорю, что в вас слишком много яда, я боюсь заработать несварение желудка, — любезно «повторил» Руслан Евгеньевич.

— У демонов разве бывает несварение желудка? — ляпнула я, прежде чем подумать.

Покраснела до кончиков волос и первая отвела взгляд.

— Любопытно, Синицына, что еще вы обо мне думаете, — приподнял он бровь и снова улыбнулся, заставляя чувствовать себя полной дурой.

— Я о вас совсем не думаю, Руслан Евгеньевич! — отрезала я, лихорадочно выискивая пути отступления.

А садист-преподаватель продолжал улыбаться. Весело ему было!

— Спорим, что вы врете, Полина? — профессор провоцировал и снова волновал. — Давайте, выскажитесь, облегчите душу.

Я была близка к панике. Завертела головой по сторонам в поисках помощи, но на кафедре, как назло, никого не было.

— Демон, преподавательская выскочка, продолжайте…

Зачем он это делает? Зачем вытаскивает из меня эмоции?

— Высокомерный хам, который считает себя умнее всех. Думаете, если вы все знаете, значит, и мы должны, да? Вам за каждое слово платят или вы считаете нас недостойными вашего ума и таланта? Разговариваете только сквозь зубы, вечно острите и стараетесь показать, что вы умнее всех!

Я распалялась все сильнее, а Логинов спокойно слушал мою пламенную речь и даже умудрялся кивать время от времени.

Я не успела осознать, насколько глупо поступала. Поддавшись эмоциям, вываливала на профессора все, что накопилось