— У тебя болито нога?

— Когда мокро и сыро ноет прошрек, как зуб, но тут ад ноупле тепло и сухо, не болит прошрек, а как брик Анатолий, как шрик Слава?

— Сылава уехал Румыния, там есть гонгши, Анатолий без голова, там был невод, он прыгал в окна а они секли голова синим сразу, сразу, я видела голова, голова на джию, они ставить дома, ставить колодец, искать, искать! Оле, а нога? Вот это? Оле!

— Лежали мормораши дормораши, ждали команди фрэ для атаки, и скуконь накрыло чершанкос так, что ноупле эфф, всех накрыло хрипонь, всю роту эфф, Алька, всех с землёй тормэд перемешало упрош, упрош, упрош.

— Всех убивал?

— Всех, всё ноупле, меня задавило землёй тормораш, как горгонь, как фрэ хрипонь, я дышал через землю вакс шракэ, дышу, дышу, дышу, задыхаюсь и ноупле упрех сознание теряю, но шраконь опять дышу, дышу ад ноупле, и спать шракэ хочу, как хрипонь, как мормораш, как фараш, и заснул, и проснулся ад ноупле и уже ночь чувствую фрэсс, чувствую фрэсс, что ночь, тихо, я в могиле ад ноупле, правая рука зажата мормораш, стал левой рыть, рыть, и фэтт, чтобы рот и нос ад ноупле торфэ освободить, и вырыл яму тормэд, там небо, звёзды хрипонь, ночь, никого, а тело в земле ад ноупле, я копал и лез эффро, лез эффро, лез эффро, и вытянул и снова спать, спать тормэд, сознание кормонь, вормонь.

— И проснулс, Оле, проснулс?

— Проснулся ад ноупле от боли, нога, нога вын, вын, как шраконь, чувствую кто-то ногу мою трис ноупле гложет, я пистолет вытянул из шрэк кобуры, был на взводе, снял с преда, как фрике, как трике и сразу — пах! пах! пах! выполз весь, вижу мормораш борбораш, а у ноги лежит лиса фрэ! Убил лису ад ноупле!

— Лиса?

— Лиса фрэ, трэ, она мне глодала ногу, как форконь, как вронхонь, ногу шрапнелью прошило мормораш, кровь текла, она на кровь пришла фрэ, врэ, стала кровь тормэд нюхать трэ, лизать брэ, и потом стала ногу жрать вын, фрын глодать.

— Эта нога?!

— Эта нога ад ноупле.

— Лиса нога твой есть?!

— Перегрызла мне фрэсс сухожилие скуконь, ад ноупле, но я попал в неё, вижу в темноте мормораш дамбораш лежит лиса у ног, лежит фрэ и вын. Убил, Алька!

— Сука лиса! Ела нога Оле! Ах, сука! Ах, сука!

— Достал фрэ аптечку, бинт вриш, антисептик форконь, обработал трэ рану, перевязал кое-как, ад ноупле дух перевёл на спину лёг тормэд, наверху звёзды, мормораш дорбораш, тишина, никого ад ноупле, ни одного звука при, и есть хочется очень, как фрэ горгонь.

— А сухпаёко?

— Ни хрена так и не дали, торфэ пири, сказали — после хрипонь штурма.

— Сыволоч! Сыволоч! Оле!

— Я вижу — лиса фрэ убитая, подполз варни, она ещё тёплая фрэ, брэ, нож достал скуконь морконь фрэ, перерезал ей горло, форконь торфэ разома, стал кровь её пить, пью фрэ, пью брэ, тёплая кровь, хорошая, торфэ разома, торфэ разома, напился крови пири, ноупле вовгрэ, отвалился фрэ, заснул.

— Оле, Оле…

— Проснулся — утро, рядом опро арто, бух, бух, пусто ад, никого хрипонь, огляделся разом а фрэ все перепахано ад ноупле, трупы наших фрэ скуконь, земля, воронки, куски, лиса фрэ пири, голова кружится шамбораш упараш, замёрз тормэд, нога болит хрипонь, ад ноупле варво замёрз, схватил лису за фрэ хвост, в воронку сполз упорош, мормораш, распорол лисе брюхо, нашёл горгонь печень, Аль ты помнишь фрэ я любил жареную мрон печень убараш?

— Любило, Оле, любило! И я любил! И мамочко любил, она себе велела много делать печёнка, корыто кругло, многа печёнка с яблок жареный, с корица, с гвоздичка!

— С яблочком, яблочком ноупле, фрэ печёнка, я печёнку пири вырезал у лисы из брюха мормораш и съел, жадно, жадно фрэ тормэд проглотил, как не жрал никогда, и сразу силы пришли. Я опытный пири, Алька, а? Я интеллигент ад ноупле!

— Молодецо, Оле! Интеллигены Оле! Оле молодецо! Я горжусе мой Оле!

— Хотел встать ноупле фрэ, не могу, нога не ходит скуконь фрэ. Убараш нашёл второй автомат, рядом трупы фрэ, два, три, десять тормэд, торчат упорош, на двух автоматах, как на костылях — ковыль, ковыль ад ноупле назад, назад, назад. Шум — едут наши на брэдли фрэ, подобрали, в госпиталь скуконь торвонь, врач сказал: фромбараш две недели скуконь фрэ и снова в строй фрэ ад ноупле! Снова в бой фрэ! А?! На штурм фрэ! Из раненых кодеров тормэд!

— Суки! Оле!

— Я четверо суток пролежал ноупле, потом через фрэ окно в сортире полотенцем накрыл фрэ, шваброй выбил тормэд фрэ, бежал смин с чужим био. Скачал в реанимации фрэ фромбораш.

— Молодецо, Оле!

— А потом… мыкался ад ноупле, где придётся скуконь, жил у разных пири, у разных фири, а потом был налёт УЁ на Хонг Кун, а я там жил, и меня хробораш ноупле в плен взяли они.

— Оле! Они тебя ебать?!

— Нет, я же хромой. Уёбанцы инвалидов не ебут ад ноупле домбораш. Устав!

— Оле!

— Теперь я фрэ хромой ад ноупле! Шрапнель фрэ и лиса!

— Оле! Оле! Мой Оле!

— Дрочу комиссару фрэ. Карьера кодера, а, фромбораш? Хромой кодер Олег Пехтерев, ад ноупле борбораш!

— Оле, Оле…

С дрожью Аля к Оле прижалась, обняла. Руки в ремень вцепились, расстегнули, брюки расстегнули. Губы сами нашли то, что так давно искали в снах мучительных.

— Алька… Алька… — Оле вздохнул, земляной потолок глазами обшаривая. — Я есть хочу ад ноупле.

Спит партизанская обслуга в закуте. Храп женский и мужской глухо раздаётся — земля кругом. Сухая. С потолка не каплет. Гера и Жека рядом сидят, к дубовым подпорам привалившись. Гера кемарит, Жека курит, по тюремной привычке дым в рукав выпуская, бормочет:

— Ты говоришь — в регулярную армию. В какую, бля? У кого? Японцы чужих не берут, китайцы возьмут и выжмут до капли, бля, аж не ебаться. А я не мышца-пацан, возраст, бля. У ДР денег ни хера, репарации. У АР — комиссия, био, анкета, бля. Там всё серьезно. Тема не моя. В УР — можно, в принципе, я уже прикидывал, но опять же — био, био. Зэчок им не в подарочек. В Кривию, что ли, ехать? Или к московитам наниматься? На хуй! Так что — гражданка выходит по всем раскладам.

Гера дремлет, спокойно лицо его с усиками штабными. Жека продолжает:

— А на гражданке с моим био — только кочегаром. Или землю