И Адини стала читать симоновское стихотворение «Жди меня…»

Закончив читать, Адини неожиданно всхлипнула и прижалась к Николаю.

– Знаешь, Ольга, я верю, что моя любовь защитила Николя, когда он воевал на Кавказе с этими ужасными абреками. Если ты любишь… – Адини не назвала имя человека, о котором сейчас они говорили, но все знали, о ком идет речь, – то с ним все будет в порядке.

– Эх, красавицы вы мои, – неожиданно вздохнул Сергеев-младший. – Если бы вы только знали, как мне хочется оказаться сейчас там, в Русской Америке. Думаю, что я не был бы там лишним…

– А я? – жалобно спросила Адини. – А как же я? Николя, ты что, хочешь оставить меня одну?

– Да я все понимаю, милая, – Николай погладил жену и поцеловал ее в щечку. – Только на душе у меня скребутся кошки. Как-то мне не по себе оттого, что мои друзья в опасности, а я тут…

– Ладно, думаю, что все и в самом деле обойдется, – немного помолчав, произнес Николай. – Кстати, сегодня в наш дворец должен заглянуть будущий наказной атаман Славянского казачьего войска Яков Бакланов. Поверьте мне – это весьма колоритная личность, можно сказать, даже легендарная. Вы не желаете с ним познакомиться?

– Конечно, милый! – воскликнула Адни. – Я помню, что ты много интересного про него рассказывал. Ведь его немирные горцы боялись, как огня.

– А еще он ходил в бой под личным штандартом – черным флагом с изображением мертвой головы и надписью: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь».

– Это же из «Символа веры»! – воскликнула Ольга. – Николя, а можно и мне познакомиться с этим человеком?

– Хорошо, – кивнул Сергеев-младший. – Тем более что Яков Петрович скоро отправится в крепость Росс…

– …И мне через него можно будет передать весточку Вадиму? – обрадовалась Ольга. – Думаю, что он не откажет в небольшой просьбе дочери императора?

– Яков Бакланов, несмотря на свою внешность, – человек вежливый и обходительный, – улыбнулся Николай. – И будь ты даже не царской дочерью, а простолюдинкой, он все равно бы сделал все, чтобы оказать тебе услугу.

– Тогда идем домой быстрее! – воскликнула Ольга. – Мне надо время, чтобы хорошо обдумать, что написать Вадиму. Сказать хочется много, а письмо должно быть коротким. Ах, хотя бы одним глазком взглянуть на него! Как он там, друг мой любезный?!

* * *

Граф Киселев потихоньку вникал в калифорнийские дела. Надо сказать, что для него, хорошо знакомого с придворными интригами, это было несложно. Он нанес визит в Монтерей, где встретился со здешним мексиканским начальством – вице-губернатором сеньором Гонсалесом и губернатором сеньором Альварадо. Оба они были ошеломлены и подавлены внушительным видом графа, его расшитым золотом мундиром и многочисленными орденами. Киселев передал сеньорам подарки от императора Николая – губернатору, имевшему, как и генсек Брежнев, страсть к наградам, орден Святого Станислава, а вице-губернатору – золотой перстень с изумрудом.

После этого калифорнийское начальство можно было брать, что называется, голыми руками. И сеньор Гонсалес, и сеньор Альварадо поняли, что переход под покровительство могучей и щедрой Российской империи сулит лично им немалый почет и богатство. Они предложили графу подписать соответствующие документы, согласно которым Российско-Американская компания могла взять в аренду необходимую для ее деятельности любую территорию в Калифорнии. И, кроме того, сеньоры обещали за долю малую переговорить с серьезными людьми в Мехико, чтобы подготовить проект будущего союзного договора между Россией и Мексикой.

Граф Киселев благосклонно кивал головой и заверял своих собеседников в том, что если такой союзный договор будет заключен в самое ближайшее время, то северный агрессивный сосед не посмеет напасть на Мексику. А если и посмеет, то он будет иметь дело с державой, которая разгромила в свое время Великую армию Наполеона Бонапарта.

Граф Киселев посетил ранчо сеньора Франсиско Диаса. С ним Павел Дмитриевич вел себя совсем по-другому. Во-первых, они уже были представлены друг другу, а во-вторых, оба были из числа «посвященных», то есть тех, кто знал о машине времени и хотя бы раз уже проходил под сияющей изумрудным светом аркой межвременного портала.

Разговор дона Франсиско и графа был вполне откровенен. Киселев снова повторил обещание императора Николая не лишать независимости Мексику и не отнимать у нее территорию.

– Поймите, сеньор Диас, – произнес личный представитель русского царя, – у нас и без того хватает территории. Достаточно взглянуть на карту мира, чтобы понять – Россия не желает до бесконечности расширять свои границы. Что же касается Калифорнии, то нам необходимы земли, которые могли бы обеспечить наши владения в Сибири и на Аляске продовольствием. К сожалению, там из-за суровых природных условий невозможно выращивать хлеб и разводить скот. А в Калифорнии все это есть. Мы готовы закупать у вас, сеньор Диас, и у ваших коллег зерно, овощи, фрукты и мясо. Взамен из России мы будем привозить многие товары, которые если попадают в ваши края, то стоят очень дорого и не по карману даже вполне обеспеченным людям.

– Сеньор граф, – кивнул дон Франсиско, – я полностью согласен с вами. И я сделаю все, чтобы русские чувствовали себя в Калифорнии как дома. Да и к тому же моя дочь замужем за русским, который спас мне жизнь. Я верю, что мои внуки будут русскими мексиканцами…

Вскоре гости из Санкт-Петербурга стали собираться в обратный путь. Киселева ждала работа в его отделении, готовившем проект крестьянской реформы, которая должна была положить конец крепостной зависимости крестьян. Как известно, в реальной истории эту реформу провел в 1861 году сын императора Николая, Александр II. В этом варианте истории предполагалось провести ее намного раньше.

Александр Шумилин, повидавшись с сыном и Виктором Сергеевым и ознакомившись с положением дел в Русской Америке, стал готовить докладную записку императору, в которой он излагал свои предложения по дальнейшей колонизации земель, расположенных на азиатском и американском берегах Тихого океана. Скоро должны были заработать золотые прииски в Калифорнии. Драгоценный металл был нужен и Российской империи, и Российской Федерации. Поэтому в скорейшем начале работы приисков были заинтересованы все. Александр Павлович предполагал сразу по прибытии в Санкт-Петербург изложить свои соображения на сей счет императору Николаю и министру финансов империи Егору Канкрину. В России как раз в это время проводилась денежная реформа, и свободные золотовалютные поступления были бы кстати.