А ещё у Вардига оказалась дочь. Ольга. Та самая.

* * *

Сергея попросил об этом Вардиг. Вернее, не его, а Стемида. Когда узнал, что у того в дружине есть детский, который говорит по-ромейски.

Князя Олега детский, свободно болтающий на языке вероятного противника, тоже заинтересовал.

Так что призвали Сергея пред светлы княжьи очи. Его и монаха с ромейским именем Нифонт. Монах оказался рабом. Божьим. И князь-воеводы Вардига. Последний купил чернорясца у лехитов. Не как монаха, а как педагога. Монах свободно говорил по-ромейски и на латыни. И умел писать на обоих этих языках. Латынь Вардиг для дочери счёл необязательной, а вот язык Византии – да, полезным.

– Как зовут тебя, мальчик? – на провинциальном ромейском поинтересовался монах.

– Я не мальчик тебе, раб! – немедленно поставил его на место Сергей. – Я – меч архонта, князя Стемида, Варт. Когда обращаешься ко мне, добавляй «господин»!

Монах слегка охренел. Поглядел сначала на Вардига, потом – на Сергея, потом – снова на князя плесковского… Осмыслял сказанное.

– Что головой вертишь, Нифонт? – спросил Вардиг. – Понимаешь его?

– Да, я его понимаю, – растерянно пробормотал монах. – Он говорит, что его зовут Варт, и он – спафарий князя. Требует обращаться к нему «господин».

Пришедший с отцом Рёрех засмеялся.

– Спафарий – это кто? – нахмурился Вардиг.

– Тот, кто носит меч, – вместо монаха пояснил Сергей, умолчав, что в Византии это не профессия, а титул. Тот самый, что был у него в прежней жизни. – Я хорошо говорю по-ромейски, князь. Тот, кто меня учил, был лучше, чем он, – кивок в сторону монаха. – И грамотой ромейской я тоже владею. Чтобы узнать это, достаточно было спросить меня. Княже, – он повернулся к Стемиду. – Разве это не оскорбление, когда кто-то доверяет слову раба больше, чем слову твоего дружинника?

Сергей обострил ситуацию сознательно. Не хотел, чтобы в этом кругу его воспринимали как забавного мальчугана. Он – воин, пусть и мелкий пока. В первую очередь – воин, а потом уже всё остальное. И именно как к воину, дружиннику, к нему и следует относиться.

Рёрех снова засмеялся, а князья переглянулись.

– А если я попрошу тебя, Варт, проверить, хорош ли ромейский у этого жреца, ты мне не откажешь? – спросил Олег.

Сергей не смог уловить, развлекается великий князь или признал его правоту. Но по местным понятиям Сергей был прав на все сто. И неважно, что для великого князя киевского он всего лишь детский, от горшка два вершка, никто и звать никак. Формально он – дружинник Стемида. Член его «семьи». Так что Сергей счёл, что князь киевский не иронизирует, а действительно просит.

– Буду рад оказать тебе услугу, великий князь. – Сергей поклонился. Ровно настолько, чтобы и достоинство выказать, и уважение проявить.

И это тоже не осталось незамеченным.

– Расскажи мне о себе, монах, – по-ромейски произнёс Сергей. – Кто ты, откуда? Кто сделал тебя рабом?…

* * *

Очень интересный оказался монах. Сам он был моравлянин. И постриг принял там же, в Великой Моравии, ещё в юности. В монастыре был чем-то вроде библиотекаря-архивариуса. Владел языками. Читал и писал на немецком, латыни, ромейском и словенском. Тем самым письмом, что придумали полвека назад Мефодий с Константином, незадолго до смерти принявшим схиму и новое имя – Кирилл.

Нифонт прекрасно разбирался в «кто есть кто» в Великой Моравии. Правда, только до того времени, как его монастырь захватили угры. Вот так он и оказался в рабстве у язычников. И переходил из рук в руки, пока не осел здесь, в Плескове.

В Плескове монаху нравилось. Его не били, кормили прилично, не мешали молиться. Маленькая княжна тоже ему нравилась. Умная, старательная. С характером, конечно, но ведь княжна как никак. Учил он княжну не только языкам и письму, но также истории, философии, врачеванию. Лекарем Нифонт был не то чтобы выдающимся, но научился кое-чему в монастыре.

– Мы с тобой побеседуем ещё, – сказал Сергей.

– С радостью, – согласился монах. – И ученице моей будет с тобой поговорить невредно. Пусть узнает, что можно быть воином, но при том образованным человеком.

– Непременно, – в свою очередь пообещал Сергей.

Знакомство с будущей великой княгиней точно помехой не станет.

– Он хорош, – сообщил Сергей князьям. – Знающий человек. И дочь твою, князь Вардиг, очень хвалит: умна, говорит, старательна, истинная дочь князя, рождённая править.

Вардиг расцвёл. А Олег Вещий кивнул одобрительно. И, похоже, не столько словам Сергея, сколько своим мыслям. Что ж, Сергей помнил, что именно Олег привёз, вернее, привезёт Ольгу в Киев – невестой Игорю. Так что всё правильно получается.

* * *

– Хельгу в поход собирается. На ромеев. Может, уже через год. Отца зовёт. И Вардига, – сказал Рёрех. – Большой поход будет. Говорили о тебе. Хельгу сказал, тебя тоже надо взять. Что скажешь?

– Через год?

«Рановато, – подумал Сергей. – Подрасти не успею».

Но не отказываться же…

– Обязательно. А почему ты его Хельгу зовёшь?

– Так он Хельгу и есть. Это его имя настоящее. Так отец сказал. Это потом его на наш лад Олегом звать стали. Олегом Вещим.

– Что ты, Варт, согласен, это понятно, – продолжал Рёрех. – Но ещё и моё согласие требуется. Ведь ты – мой подопечный, как-никак. А я своего согласия не дам.

Сергей почувствовал, как щёки заливает краска, а к горлу подступает лютая обида. Даже губы задрожали. Он попытался взять тело под контроль, но получилось не сразу.

– Почему? – выдавил он.

– Слаб ты, – сказал Рёрех. – В походе пестунов нет. Только воины.

– Что ж делать? – Сергей понимал: княжич прав. Сам бы он на его месте поступил бы так же. Там, в прошлой жизни, Рёрех тоже был его наставником. Старым и мудрым. Ведающим. Духарев любил того, старого. И он, и его домашние. И все годы, что прожил потом князь-воевода Сергей после, без Рёреха, он чувствовал эту потерю. Потому что раньше между Сергеем и Кромкой был он, Рёрех. А после – только тьма.

Сергей знал многих. Великих и славных. Умных и хитрых. Удачливых и даже непобедимых. До времени. Сам был таким. Но в итоге смерть побеждала всех. Кроме одного. Да, было большое горе, когда тот, старый Рёрех ушёл в свой Ирий, прожив на белом свете больше века. Больше века в мире, где дожить до шестидесяти уже считалось удачей. Но умер не от старости. Он именно ушёл. Когда сам решил. Даже смерть не могла его забрать против воли. Даже со смертью у Рёреха были особые отношения. И нестерпимо горько было потерять его навсегда.

И так славно вновь обрести сейчас. И увидеть, что основа у того, умудрённого, и этого, молодого, одна.

– Ну, ну, малой. – Рёрех положил руку Сергею на макушку, растрепал льняную шевелюру. – Хватит ещё на твой век походов и славы. И да… – Пальцы княжича сжались легонько, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза. – Сейчас ты слаб для большого похода. Но у тебя впереди целый год, даже больше. Стань сильнее, и я скажу «да».