— Да вы там совсем что ли совесть потеряли? — рявкнула, утыкаясь в глазами в скупые строчки.

«Весьма сожалеем, шериф Сантос, но мы не можем предоставить сведения о свойствах, специфике и происхождении вещества, обнаруженного в вашей крови. Подобная информация недоступна как для гражданских лиц, так и для госслужащих вашего уровня допуска к материалам особой секретности».

Да вы… совсем, что ли?! Это, черт возьми, моя кровь! Меня травили! А вы мне… как овце какой-то — не суйся не свое дело?!

— Майк! Что за чертовщина творится в твоем округе? Почему мне отказываются предоставить результаты моих анализов? — без приветствия выпалила я, как только шериф Кроули ответил на мой звонок. — Я требую, слышишь, требую, чтобы мне немедленно направили информацию о составе вещества, найденного в моей крови! Требую, во-первых, как пострадавшая, а во-вторых, как представитель власти…

— Эй, эй, Сантос, сбавь обороты. Не уловлю, в чем проблема, — опешил от такого наезда коллега. — Кто и что отказывается тебе предоставлять?

— Умники из вашей окружной больницы, куда меня вчера отвез этот… Смит, — чтоб ему икалось, этому наглецу с оттопыренной ширинкой.

— Погоди, не вешай трубку, я сейчас все улажу, — успокаивающе пробормотал Майк, судя по тихому писку набирающий номер той самой больницы. — Мартинс? Это Кроули, что там за ерунда с анализами пострадавшей Сантос? В смысле… как это… что ты такое говоришь?.. Какие секретные вещества… Да быть такого не может… Я же сам…

Стоп. Стоп, Майки…

Почему это такого не может быть? И какого такого? И что это вдруг с твоим голосом? И, на минуточку, «ты же сам» что именно?

Я не знаю, отчего вдруг мне вспомнилось, что еще в больнице, когда шериф Кроули приехал ко мне с опросом, он усиленно отводил взгляд и выглядел таким виноватым. Мне казалось, что он понимает, как облажался, не придя на встречу в оговоренное время. Но почему сейчас, в разговоре с доктором, он звучит таким растерянным и ошарашенным, как будто… Как будто он знал, что должно быть в тех анализах, но в них обнаружилось совсем не то.

Так, Перла, вдохни-выдохни, успокойся, возьми паузу и обдумай все как следует. И как следует вспомни, с чего началась ваша с Майком мягко говоря не самая умная затея ловить преступника на живца. То есть на тебя.

Телефон звякнул сигналом пришедшего сообщения.

«Сахарочек, только не говори, что ты забыла о нашем свидании».

Черт!

Черт-черт-черт! Уже девять?

Посторонних незнакомых транспортных средств рядом с домом я не заметила. Выдохнув с облегчением — все-таки он не приехал раньше меня, и я успею хотя бы умыться — я как угорелая влетела на крыльцо, слепо нашаривая в сумочке ключи, и чуть не взвизгнула, когда услышала за спиной вкрадчивый голос:

— Сахарочек, не в обиду будь сказано, но выглядишь ты так, что тебя хочется умыть, накормить и в постельку уложить. И даже не для того, о чем ты сейчас подумала, а чтобы дать тебе как следует выспаться и отдохнуть.

Честно, я не готова была услышать такое на первом условном свидании от мужчины, которого, даже не знаю точно, хотела то ли прибить, то ли… сильно прибить.

— Мистер Смит, как вы верно подметили, у меня нет ни сил, ни желания пикироваться с вами. Давайте вы просто отдадите мне мое оружие, и мы мирно разойдемся каждый по своим делам. — Вот уж как следует подумать над поведением своего коллеги я точно должна в тишине и одиночестве. Чтобы меня не сбивали с толку всякие… подозрительно заботливые наглецы.

— Милая, не хочу светить стволом на улице, давай все же осуществим передачу твоей драгоценной пукалки хотя бы внутри.

Что ж, разумно.

— У вас пять минут, — бросила я, неохотно впуская в свое жилище наглого вторженца. А он явно и не думал прикрутить это свой явно природный уровень наглости. Прошел максимально близко, скользнув своим плечом по моему, и, мимолетно наклонившись, вдохнул у моей макушки. Была бы я сейчас не так замотана, я бы… врезала ему! Да! Конечно же врезала, и ничего такого…

— Что, даже не предложишь выпить? Хотя бы лимонада? — хитро прищурился Смит.

— Мой Глок, — требовательно протянула я руку.

— С твоего позволения я все же прикрою дверь и пройду, — и даже не дождавшись кивка, аккуратно проскользнул в гостиную.

— У тебя очень уютно. Но пить и правда хочется, — навязавший свое присутствие гость небрежно скинул куртку и покрутил шеей, словно разминаясь. И я невольно залипла взглядом на мужской фигуре, мощь которой простая темная футболка и такие же простые джинсы лишь подчеркивали. И вдруг ощутила себя окончательно усталой, вот просто в изнеможении. Да еще и бесконечно жаль себя стало. Что же я за слабачка такая, что раскисаю запросто, и нет у меня ничего и никого, чтобы противопоставить животному обаянию проезжего сердцееда. Странная ведь какая штука, наверное, большинство женщин думают о себе, что они не легкодоступные и не наивные идиотки, не ведомые голой похотью самки, хозяйки своим телу и разуму, но вот перебежит им дорогу, что тот бродячий черный кот, такой вот… Смит, и стоишь ты на собственной кухне, смотришь на него дура-дурой, а в опустевшей глупой голове одна мысль «а ведь я бы хотела его видеть здесь каждый вечер».

И что-то меня так этим открытием к земле прижало, что я не стала спорить или искать в усталом мозгу остроумные ответы. Прошаркала, еле волоча пудовые ноги до холодильника и распахнула его.

— Лимонада нет, — вздохнув, констатировала я. — Ни вина, ни пива не держу. Не доверяю себе, знаешь ли.

Оглянулась на него, готовясь увидеть пренебрежительную или жалостливую гримасу, что даст-таки мне сил выставить его вон на одной злости, раз ничего другое не позволяет.

— Угу, и самое поганое, что близким такое особо не расскажешь, да, сахарочек? Их же любишь и хочешь защитить.

— Откуда те… — начала и осеклась.

Он же служил с Коннором. Что я могу понимать в том, через что они прошли?

Господи, вот за что я ополчилась на него? Нет, понятно, что та ночь в отеле легла между нами какой-то уродливой кляксой взаимного стыда. Но если положить руку на сердце, вот без всех этих красивых поз и возмущенных восклицаний с лицемерным порицанием, разве я могу себе представить лучший вариант развития событий тогда? Я оказалась в постели с таким любовником, какого у меня в жизни не было и вряд ли еще будет. А могла