– Ну почему мне так не везет-то? – плаксиво и брюзгливо вопросил Хорригор. – То с Энни облом, то с этой… – он так яростно выдохнул, что легкая рябь обманки на мгновение превратилась в целые волны.

– Значит, у тебя еще все впереди, коллега! – приподнятым тоном произнес руководитель пандигиев. – Пойдем. Мы с тобой молодцы, Хор, кому хочешь нос утрем! Мы все-таки взломали защиту – и это главное! А еще главнее то, что сумели вовремя остановиться. Таким может похвастаться далеко не всякий.

– Да, тут ты прав, – немного просветлел лицом Хорригор. – Силы первичные, а ведь я едва успел тормознуть!

– Но успел же! Потому что ты истинный мастер! И мне сорваться не дал…

– Да ладно, ты и сам все сообразил, – возразил иргарий, но видно было, что ему приятно слышать такое.

Аллатон взял коллегу под руку, и оба древних мага, взглянув напоследок на обманку, под которой скрывалась подлинная защита, поковыляли навстречу солнечному свету.

Лойх Гасан стоял, провожая взглядом повариху и парня с кастрюлей – они, то и дело оглядываясь, возвращались в лагерь. Оранжевая толпа не расходилась – всем хотелось узнать, чем закончилась акция древних магов-мутантов.

– Мы выяснили, что там такое, – начал Аллатон, когда они втроем пустились в обратный путь. Гасан шел рядом с ним, подстраиваясь под медленную усталую поступь пандигия, а Хорригор шкандыбал сзади. – Сумели добраться, хотя и почти на пределе возможностей.

– И что же это? – нетерпеливо спросил ученый.

– Сверток непосед, – лаконично ответил пандигий.

– Сверток непосед? – остановившись, недоуменно повторил начальник экспедиции. – Что за термин?

– Это из нашей мифологии, – сказал Аллатон. – Непоседы – это некие сущности, когда-то создавшие Вселенную. У них осталось много лишнего, и они понаделали свертков – про запас. Если применить вашу терминологию, то это скомпактифицированные измерения.

– Свернутые! – тут же сообразил Гасан. – Схлопнувшиеся!

– Да, – подтвердил Аллатон. – В качестве защиты создатели валов использовали скомпактифицированные измерения. Ничего не скажешь, изящный ход. Чтобы узнать, что находится за ними, нужно эти имерения развернуть. Мы с коллегой были на волоске от такого шага, мы отчетливо видели, как это можно сделать, но… сами понимаете…

– Это просто поразительно, клянусь всеми Ньютонами и Эйнштейнами! – воскликнул Лойх Гасан и подергал себя за бороду. – Сверток непосед! Эх, интересно было бы посмотреть… – глаза его заблестели и стали совершенно безумными.

– Завещание вы уже составили или как? – проскрипел сзади Хорригор.

Гасан повернулся к нему, тряхнул головой и глубоко вздохнул, не скрывая огорчения:

– Да, вы правы… хотя… Хотя наука требует жертв…

– Это если в жертву приносит себя тот, кто занимается наукой, – возразил иргарий. – А другие-то почему должны стать жертвами? Лично мне это совсем ни к чему. У меня другие планы.

– Все я понимаю… как обычное разумное существо. – Гасан вздохнул еще глубже и добавил: – Но как ученый… Это ведь такая возможность!

– Даже если эта возможность претворится в действительность, вряд ли вы это увидите, – осадил его Аллатон. – Вы ведь понимаете, какой кавардак произойдет, если позволить этим измерениям развернуться и втопыриться в наш континуум? Где вы самого себя будете искать и сохранитесь ли и как субъект, и как объект поисков? Что вообще сотворится с мирозданием?

– Вот это я и хотел бы посмотреть, – мечтательно произнес Гасан, и в глазах его засверкало даже не безумие, а нечто гораздо большее.

– И не надейтесь! – с несвойственной ему жесткостью заявил пандигий. – Считайте, что эта задача не имеет решения, как проблема остановки, идеальный архиватор и прочее, – он зашагал дальше, и теперь походка его была вполне энергичной.

– Значит, мы так и не узнаем, что скрыто под валами… – уныло констатировал начальник экспедиции, плетясь следом.

– Не узнаем! – не оглядываясь, отрезал Аллатон.

– Зато мы можем узнать другое, – подал голос Хорригор. – И это будет не менее интересно. Более того, именно узнав другое, мы, возможно, найдем ответ на вопрос о начинке валов.

Аллатон и Гасан остановились, одновременно повернулись к нему и одновременно же спросили:

– Что мы можем узнать?

Следователь Шерлок Тумберг брел по вечерним улицам Динтина, не замечая ничего и никого вокруг. Он был погружен в размышления, голова гудела от бесчисленных разговоров с подозреваемыми и теми, кто в подозреваемых пока не значился, перед глазами кувыркались и водили хороводы бесконечные цифры финансовых документов. Дело, которое поначалу представлялось вполне читаемым, вдруг начало обрастать всякими тугими узелками, и ниточки потянулись за пределы планеты Селеби. Причем эти ниточки были запутанными и так и норовили оборваться. Чутье профессионального сыщика подсказывало Тумбергу-младшему, что стены величественного здания банка «Зенит» на проспекте Джюса хранят немало неприглядных тайн. Но Шерлок не сомневался в том, что распутает этот клубок, и все причастные к махинациям получат по заслугам.

Правда, сегодняшний день принес гораздо больше вопросов, чем ответов, и следователь окружного управления решил отправиться на планету Боагенго в системе звезды Крилис. Он собирался посетить неприметный банк «Надир». Точнее, нагрянуть в банк «Надир» и покопаться в документации. Конечно, можно было затребовать все по ДС-комму, но одно дело – когда тебе что-то показывают и совсем другое – когда ты сам перебираешь и прощупываешь все и находишь нестыковочки. Майор полиции Шерлок Тумбер уже не раз прибегал к такому методу – и добивался результата!

Продолжая анализировать, сопоставлять, заниматься индукцией, дедукций, всякими модусами, фигурами и прочими логическими премудростями, следователь приблизился к своему дому. Какой-то дальней стороной своего существа он уже предвкушал ужин – и тут его остановили. Зеленоглазая блондинка в светлых брючках и искрящейся накидке типа «факельное шествие», вскочив с тротуарной скамейки, преградила ему дорогу.

– Нам нужно поговорить, – сухо и твердо сказала она, строго глядя на Шерлока снизу вверх.

Это было именно то, чего майор в последнее время подспудно опасался. Недели через две после его возвращения с поимки Станиса Дасаля у следователя уже состоялся разговор с Мирилинтой, весьма неприятный для них обоих. Тумберг осторожно дал понять Мирилинте, что пока не чувствует себя готовым к семейной жизни. Мол, работы полно, голова занята не тем и все такое… и вообще… Вот это «вообще» и оказалось детонатором, вызвавшим то, что называется освобождением большого количества энергии в ограниченном объеме за короткий промежуток времени. То есть взрывом. Разумеется, взрывом эмоциональным – только поэтому майор полиции и остался жив. Он много чего услышал о себе и о мужчинах в целом, с удивлением узнал о тех своих негативных качествах, о которых и не подозревал, был обвинен, растоптан и поставлен в тупик предложением катиться на все четыре стороны – ведь совершить подобное он бы не смог даже при всем желании. Чувствуя себя не то что тяжело, а очень тяжело контуженным, Тумберг в какой-то момент обнаружил, что Мирилинты рядом с ним уже нет. С тех пор она не звонила, и майор вдруг понял, что этот период без контакта вряд ли можно считать плохим периодом его жизни.