Он не знал, что сказать в ответ, и лишь молча разглядывал тонкие запястья жены.

— Мне надо поспать, — сказала она. — Я сейчас лягу. Ты пойдешь со мной?

Она отодвинула стул, но осталась сидеть за плетеным столом, задумчиво сворачивая и разворачивая салфетку. Над ее головой порывы вечернего ветра раскачивали корзину с розовыми фуксиями.

— Мелисса.

— Слушай, когда я училась в колледже, то знала одну женщину, у которой сначала все было так же, как у тебя. Кажется, у нее было онемение в руках и лице. Постепенно она потеряла все и стала инвалидкой.

— Ты всегда сходишь с ума по любому поводу, — возразил Билл. — Я лично знаю дюжину людей, у которых такое онемение появлялось на пару-тройку дней, а потом бесследно исчезало. — Он помолчал, потом снова заговорил: — Завтра я поеду на работу.

— Онемение может закончиться параличом. — Пальцы Мелиссы задрожали, словно она печатала на клавиатуре компьютера. — Если тебе нет дела до себя, то подумай о своей семье: обо мне и Алексе.

Он положил ладонь на плечо жены и склонился к ней, чтобы поцеловать.

— Не смотри на меня, — сказала Мелисса. — Я ужасно выгляжу.

Она медленно встала, посмотрев на свое отражение в серебряном кофейном сервизе:

— Все, я пошла спать.

Заработал запрограммированный на ночь автоматический распылитель, и на веранде повис тонкий туман прохладных капель.

На следующее утро Билл с чувством тяжкой подавленности остановил машину у станции «Элуайф», направляясь в Массачусетскую больницу вместо своего офиса в Марблуорт-Билдинг. Всего лишь минуту назад Дженкинс прислал на его мобильный телефон экстренное сообщение относительно нового переноса деловой встречи. «Если вы и сегодня не придете на работу, то по крайней мере оставайтесь постоянно на связи. Я здесь делаю все, что могу». Билл с досадой хлопнул ладонью по приборной доске, не испытывая при этом никаких эмоций, но чувствуя облегчение от того, что хоть как-то сумел выразить свое отношение к происходящему.

Он приехал к станции метро довольно поздно. Час пик давно миновал. Однако, подчиняясь привычке, он бегом спустился по лестнице и поспешил к эскалатору. Найденный портфель раздувался от материалов по папке «Trag.dat1», которую никогда не печатали на бумаге, что было сделано на всякий случай, чтобы каждый мог понять, что это за документы. Зато новый мобильный телефон был намного изящнее и легче прежнего.

В поезде было малолюдно. Усевшись, Билл вдруг ощутил, что его бьет дрожь. Позавчера мир рухнул именно в то время, когда он был в подземке. Не без труда он написал на трех листочках бумаги «МБ, Петров, 10:30»; один листок положил в портфель, другой — в карман рубашки, а третий крепко зажал в руке. Эти меры безопасности немного успокоили его, хотя он все равно был слишком взволнован, чтобы работать. Кроме того, он испытывал страшную усталость. Большую часть ночи Мелисса просидела без сна возле туалетного столика. Каждый раз, просыпаясь от тяжелого сна, он видел ее неясный силуэт в тусклом свете ночника.

Билл блуждающим взглядом обвел вагон. Непроизвольно взор его задержался на человеке, сидевшем напротив. Неожиданно для себя он почувствовал, что между ним и этим человеком существует какое-то странное сродство, какая-то неуловимая связь. Мужчина на вид был ровесником Билла — не больше сорока, и смотрел на мир спокойными голубыми глазами. Несмотря на жаркое лето, кожа незнакомца была нежной и белой, словно демонстрируя, что у него слишком много важных дел, чтобы проводить время на солнце. Каштановые волосы не были настолько коротки, чтобы создавать впечатление преувеличенной аккуратности, ни настолько длинны, чтобы свидетельствовать о приверженности последней моде. Тщательно подобранный костюм был, вероятно, куплен в магазине Льюиса и стоил намного дороже, чем костюмы, которые мог позволить себе Билл. Туфли были украшены пряжками, которые Билл презирал. Только эти вычурные пряжки, одни они, возвещали миру о том, что их владелец уже выиграл Большую Гонку, покорил все превратности судьбы и мог позволить себе в десять часов или в половине одиннадцатого ехать в метро на работу и, не обращая внимания на борьбу и страдания окружающих, с величественной безмятежностью читать «Уоллстрит джорнел».

Билл не смог удержаться от искушения сравнить себя с этим парнем. Он и сам мог стать таким же, выпади кость судьбы другой гранью. Он испытывал отвращение к визави и в то же время желал обладать его состоянием. Ему был хорошо известен этот типаж, он знал несколько таких — они учились с ним в одной школе. Этим людям все давалось на удивление легко. Домашние задания они выполняли за полчаса, а все остальное время с увлечением полировали клапаны своих подержанных «порше». Билл был готов побиться об заклад, что этот парень всю свою жизнь выглядел так, словно житейские бури не имеют к нему никакого отношения, он шел твердым курсом сквозь профессиональную карьеру, женитьбу и семейные отношения без единой морщины на парусах. Несомненно, он в курсе всех тех знаний, которые нужны ему, он без усилий впитывает информацию всеми порами своей бледной кожи. Даже если это лучшее «я» Билла, сидевшее в шести футах от него, когда-либо испытывало внезапное кратковременное падение, то сейчас никто не смог бы заметить каких бы то ни было следов такой неудачи. Если он когда бы то ни было оскальзывался или заболевал, то об этом не догадывалась ни одна живая душа. Бледная нежная кожа четко очерченного лица, несомненно, свидетельствовала о несокрушимом здоровье и прекрасной физической форме, да и живот у этого человека меньше, чем у Билла. Этот парень — лучший образчик современного человека, всегда идущего в ногу с миром, истинное воплощение прогресса.

В этот момент Билл испытал импульсивное, почти неудержимое желание сорваться с места и дать счастливчику по роже. Этот парень заслужил хорошую трепку. Наверное, получив добрый удар, он вскочит с места и начнет звать на помощь, а его белая кожа порозовеет. Потом он выронит газету на грязный пол. Для Билла это стало бы умиротворяющим зрелищем. Душевный порыв наэлектризовал его тело и налил силой мышцы, но он остался сидеть на месте, ничем не выдав волнения и лишь пристально разглядывая свое «альтер эго». Вселенная бешено вращалась в его мозгу, пока поезд не подошел к нужной остановке, а тогда Билл поднялся, чтобы покинуть вагон.

Бросив последний взгляд через плечо на незнакомца и еще раз пожалев о том, что не задал ему трепку, он поспешно спустился на улицу по горячим металлическим ступеням и направился к поликлиническому корпусу, где располагался кабинет врача, доктора Арманда Петрова. В десять двадцать восемь, ровно за две минуты до назначенного времени, Билл вошел в приемную.

Помещение было таким же скучным и голым, каким Билл помнил его после последнего посещения два года назад. Из динамиков в углу лилась музыка — слащавая аранжировка «Битлз»; за столом секретаря жужжал факс. Изменились только обои: вместо линялых бледно-оранжевых появились новые, украшенные хитросплетением синих и зеленых треугольников. Билл предъявил больничную карточку секретарше, которая, на секунду подняв голову от клавиатуры, бросила на карточку мимолетный взгляд и кивнула. Билл сел на свободное место.