— Не совсем так. Вы сообщили подробности, которые мне былинеизвестны. Во-первых, я теперь знаю, что леди Рейвенскрофт уже имела двапарика, заказывала еще два дополнительно, и все это случилось за месяц —полтора до двойного самоубийства. Это очень интересно!

— А по-моему вполне естественно, — возразила миссис Оливер.— И вообще женские прихоти могут принести вред делу. Парики не собственныеволосы: их нельзя вымыть, самой причесать, они могут обгореть, к ним можетчто-то приклеиться, что не отлепишь. И поэтому вполне естественно, что когдастарые поизносились, покупаются новые. Совершенно не понимаю, почему вам далисьэти парики! Отчего они вас так волнуют!

— Дело не в волнении, — сказал Пуаро. — Просто вы добавилиинтереснейший для меня пункт. Француженка, которая приезжала к парикмахерше,просила сделать точные копии прежних париков или похожие? Кстати, вы не знаете,как звали эту компаньонку — француженку?

— Миссис Розенталь не называла ее имени, я думаю, она незнала его. Заказ сделала сама леди Рейвенскрофт, а француженка уточниларазмеры, цвет и все остальное.

— Ваше сообщение поможет мне в дальнейшем расследовании.

— А что вы узнали за это время? — спросила миссис Оливер. —Вы сделали что-нибудь?

— Дорогая Ариадна! Почему вы всегда так скептическиотноситесь ко мне и считаете, что я ничего не делаю, а сижу на стуле ибездельничаю?

— Я думаю, что вы действительно сидите на стуле и размышляете.Но вы же не станете возражать, если я скажу, что иногда вы днями не выходите изсвоего кабинета.

— В ближайшем будущем я собираюсь выйти и занятьсякое-какими делами, — сообщил Пуаро. — И надеюсь, что доставлю вам этимудовольствие. Возможно, я даже переправлюсь через Ла — Манш, но, конечно, не влодке, а на самолете.

— О! — воскликнула миссис Оливер. — И вы хотите чтобы я вассопровождала?

— Нет. Я думаю, будет лучше, если я отправлюсь туда один.

— Неужели вы в самом деле куда-то поедете? — недоверчивоспросила миссис Оливер.

— Да. Побываю там — сям, и, надеюсь, вы останетесь довольнымною.

Поговорив с миссис Оливер, Пуаро достал записную книжку и,поглядев в нее, набрал номер телефона.

— Дорогой мой главный инспектор Гарроуэй, — сказал он. — ЭтоЭркюль Пуаро. Я не помешал вам? Или вы сейчас заняты?

Ничуть я не занят. Просто подрезаю розы, а им это не кспеху.

— Тогда у меня к вам есть небольшой вопрос…

— Относительно двойного самоубийства?

— Именно… Вы как-то обмолвились, что в доме Рейвенскрофтовбыла собака. И что она вместе с ними пошла на эту последнюю прогулку…

— В деле несколько раз упоминалась собака.

— Она никого из них не кусала?

— В деле есть упоминание о том, что она кусала ледиРейвенскрофт. Честно говоря, я уж и позабыл об этом. И если бы вы не спросили,наверное, и не вспомнил бы. Слуги утверждают, что собака несколько разнабрасывалась на свою хозяйку и кусала ее. Правда, не сильно. Но нигде в деленет упоминаний о том, что собака была бешеная или вообще больная. На теле ледибыли обнаружены небольшие следы укусов, которые, видимо, быстро заживали.

— Я не

— осуждаю собаку, — заметил Пуаро. — Просто мне хотелосьпрояснить этот вопрос… Мне бы хотелось отыскать эту собаку. Судя по всему, этобыла очень умная собака.

Закончив разговор, Пуаро положил трубку и проговорилнегромко:

— Чрезвычайно умная собака. Намного умней полиции.

Мисс Ливингстоун ввела гостя в комнату и сообщила:

— Мистер Эркюль Пуаро, — и удалилась.

Миссис Оливер поднялась с дивана и шагнула навстречу своемудругу.

Понизив голос, Пуаро сообщил с некоторой торжественностью:

— Я отбываю!

— Вы решились? — спросила миссис Оливер, которая немногопугалась манеры Пуаро делать сообщение.

— Я отбываю! Я отправляюсь на самолете в Женеву.

— Вы говорите это таким тоном, словно вы летите в ООН илиЮНЕСКО.

— Я предпочитаю частные поездки.

— А что, в Женеве водятся слоны?

— Я полагаю, что да, и надеюсь посмотреть на одного, а можети на двух.

— Жаль, что от меня мало было толку, — посетовала миссисОливер. — По правде говоря, я не знаю, у кого можно узнать еще что-нибудь…

— Вы как-то сказали, что у вашей крестницы есть младшийбрат?

— Да. Эдвард. Я его видела всего два — три раза, брала изшколы. Но это было очень давно.

— Где он теперь?

— В Канаде. Он учится там, кажется, в университете, а можетбыть, на каких-нибудь специальных курсах. Вы хотите съездить туда и узнать обэтом?

— В настоящее время — нет. Просто хотел узнать, где онтеперь находится. Ведь его не было дома, когда случилась трагедия…

— Надеюсь, вы ни на мгновение не думаете, что это онзастрелил родителей. Хотя мальчишки совершают иногда совершенно дикие поступки.

— Его не было дома. Я знаю об этом из полицейских докладов.

— Вы нашли еще что-нибудь интересное? У вас довольновозбужденный вид!

— Вы правы! Я возбужден. Я обнаружил кое-какие факты,которые бросают определенный свет на то, что мы уже знаем.

— Что же это? — с нескрываемым любопытством спросила АриаднаОливер.

— Мне кажется, я понял, почему миссис Бертон-Кокс обратиласьк вам и хотела получить от вас какие-то подробности трагедии.

— Вы полагаете, не потому, что она любит совать нос куда ненадо?

— Не думаю. Здесь были более серьезные причины. Речь идет оденьгах.

— О деньгах? Откуда тут взяться деньгам? Мне показалось, чтоона весьма обеспеченная особа. Разве это не так?

— Да, для жизни она обеспечена. Но у меня есть сведения, чтомиссис Бертон-Кокс, когда ее сын достиг определенного возраста, уговаривает егонаписать завещание в свою пользу. А может быть, ему намекнули об этом ее друзьяили адвокат. И желательно, чтобы к этому времени у него не было никого, кому быон Захотел передать свое имущество.