еще не веря, что я действительно это делаю, иду и достаю спортивную сумку.

И тут у меня возникает насущный вопрос.

— Постой. А… э… У тебя же есть еще кровать или диван в какой-нибудь другой комнате?

Лютаев сжевывает проклюнувшуюся улыбку и отвечает максимально серьезно:

— Да, Карина. У меня есть и диван, и кровать.

Потоптавшись на кухне, я все-таки иду собираться.

Когда я наконец готова, Макс хмурится, поглядывая на мою сумку.

— Это все?

Перебираю в голове собранные вещи и киваю. Необходимое я сложила. Я же к нему не на год переселяюсь, и не в глухую тайгу. Если мне что-то понадобится, то достаточно подняться всего на два этажа.

— Карина, — опять как к ребенку обращается Макс. — У меня, как ты можешь догадаться, дома нет женских прибамбасов.

Его взгляд останавливается на моих волосах.

— Даже фена у меня нет.

И внезапно эта обыденная фраза кажется мне такой интимной. Ведь она подразумевает под собой, что мне придется делить с Лютаевым ванную. Это очень неловко.

— Я думала, мужчинам не нравятся женские штучки на их территории.

Макс снова закатывает глаза, похоже, это входит у него в привычку.

— Надо же какая сознательность! Я потерплю, Карина, — усмехается он и добавляет: — Буду считать тебя с барахлом тоже своей территорией.

У меня вытягивается лицо.

А Макс демонстративно указывает мне глазами на сумку и продолжает невозмутимо пить кофе.

Посверлив Лютаева взглядом, я иду захватить еще кое-что. И почему мне кажется, что его ситуация абсолютно устраивает?

В итоге сумка получается тяжелее, чем я планировала.

Пока я раздумываю, что же все-таки выложить, Макс подцепляет ее одним пальцем и быстренько подталкивает меня к выходу. Видимо, чтобы я не передумала, еле успеваю выключить везде свет.

Мы так стремительно оказываемся в квартире Макса, что я теряюсь. В голове только одна дурацая мысль: может, мне удастся вызволить свои трусишки?

Вру. Еще есть вторая, и не менее дурацкая. Дадут ли мне кусочек «Праги»?

— Где мне можно разместиться? — спрашиваю я.

Еще помню, как мне было сказано, чтобы по квартире не шлялась.

Макс ведет меня за руку в комнату, расположенную напротив его спальни. Она светлая и просторная.

— Ты интересовалась спальным местом — вот.

Комната, скорее всего, задумывалась дизайнером, как гостевая. Здесь есть все необходимое: кровать, встроенный шкаф, зеркало, комод, кресло с торшером.

Испытываю одновременно и облегчение, и непонятное разочарование.

Когда Макс произносит «перебраться ко мне», я почему-то представляю его комнату.

Под внимательным взглядом Лютаева обхожу спальню, хлопаю дверцами, выдвигаю ящики выглядываю в окно, выходящее на парк.

— Красиво, — надо же что-то сказать, но я от смущения не нахожу слов. Я никогда не жила с парнем, даже просто как с другом.

Макс как-то облегченно выдыхает, словно ему важно, чтобы мне понравилось.

Неужели он думает, что я буду воротить нос, даже если меня что-то не устроит? Уж неделю я точно протяну и в менее комфортных условиях.

— Располагайся, как закончишь, найди меня.

Да мне особо и раскладывать нечего, поэтому я справляюсь весьма быстро и отправляюсь на поиски Макса. Квартира же огромная, может, попросить экскурсию?

Но далеко идти не приходится Лютаев обнаруживается у себя лежащим на постели. Заложив руки за голову, он с закрытыми глазами слушает музыку.

— Макс? — зову тихо, вдруг он спит.

— Карина, подойди, — и вроде фраза безобидная, а у меня мурашки поползли от этого низкого голоса.

Приближаюсь к кровати, Макс, по-прежнему не открывая глаз, доводит до меня свои планы:

— Я скоро отлучусь, чтобы заняться твоим вопросом, вернусь, скорее всего, поздно.

— Хорошо, — подтверждаю, что информацию приняла, а сама разглядываю Макса.

И как такие красивые получаются? И такие здоровые? Ведь он же когда-то был маленьким. Наверное.

Макс распахивает ресницы, и я оказываюсь в плену этих зеленых глаз.

— А это значит, Карина, — продолжает он. — Что мне нужен еще аванс.

— Опять? — я облизываю внезапно пересохшие губы.

— Конечно. А то моя мотивация упадет.

Он говорит это так, что я представляю падение вовсе не мотивации.

— Еще один поцелуй? — уточняю я с опаской.

— Почти. Видишь ли, сегодня мне потребуется потратить больше времени, к тому же я был так благороден, что предоставил тебе кров и защиту…

Мои глаза открываются так широко, насколько это вообще возможно.

Благороден?

Кров и защиту?

Лютаев с самого начала собирался взять за это свою плату?

— И чего же ты хочешь?

— Иди ко мне, Карина.

— Я и так тут, — упираюсь я, хотя и понимаю, что он имеет в виду.

— Карина, — в его взгляде прибавляется укоризны, — я даже крысу выбросил.

От напоминания о дохлятине меня передергивает, и я упускаю из вида, как Макс, выпростав руку, хватает мою тянет на себя. Оказавшись неготовой к этой диверсии, я заваливаюсь на Макса.

— Мы же договорились играть по правилам, Карина.

— Не было такого правила, что аванс требуется перед каждым твоим телодвижением!

— И тем не менее, — довольно усмехается он мне в волосы.

— Я тебя целую, а ты не распускаешь руки и идешь совершать подвиг? — торгуюсь я.

— Не совсем так.

Не успеваю я напрячься, Лютаев перетаскивает меня и усаживает на себя верхом.

— Снимай футболку, Нефертити.

Футболку? Но у меня там ничего нет!

В такую жару я не ношу бюстгальтер, моя маленькая грудь мне это вполне позволяет.

— Нет!

— Да, Карина, да. Чего ты боишься? Я ведь уже видел тебя всю. Более того, мы сейчас не совершаем ничего нового для тебя. Я хочу, чтоб ты сняла футболку. Сама.

Это он мне напоминает про ту ночь, когда я была не в себе?

— Мне стыдно!

— Прекрасно, стыдно тебе, а страдать должен я? То есть, когда я делал так, — он просовывает руку между моих ног и надавливает ребром ладони, — тебе было не стыдно, а снять футболку, ты стесняешься. А ведь сейчас я твоя защита.

Мне кажется, я краснею как рак. Ничего для него святого нет!

А он продолжает движения рукой, через джинсовые шортики ощущения не такие острые, но говорящие и вызывающие воспоминания.

Психую и, чтоб не передумать, снимаю футболку.

Какое-то время Макс просто разглядывает меня, и под этим взглядом соски съеживаются.

Мне хочется увидеть в его глазах восхищение, желание, но его взгляд непроницаем.

Но вот он накрывает ладонями мою грудь, сжимает. Не сильно, но приятно. Обводит пальцами и пощипывает соски. Никогда не думала, что моя грудь настолько чувствительна. Он лениво перекатывает горошины между пальцами, а мне хочется, чтобы он меня поцеловал. Чтобы как вчера нахлынула темная волна, и в этой пучине я