знаю. Я в тот день, только заехала в квартиру. А квартира принадлежит по документам Сергею Михайловичу, но по факту там живет его дочь Полина — моя подруга.

— Вот это поворот, — присвистывает Олег. — Так ты — свободная телочка!

Я морщусь. Телочкой мне быть не нравится.

— У меня нет любовника, папика, спонсора, если ты это имеешь в виду.

— А Макс об этом не знает? — задумчиво уточняет Олег. — Это меняет дело. И многое объясняет. Да почти все.

— Я пыталась ему рассказать, но он меня не слушает, — пожимаю плечами. — Может, хоть ты ему объяснишь?

— Нет, милая, это не в моих интересах, — открещивается Олег.

— Каким боком это вообще может относиться к твоим интересам? — поражаюсь я.

— Я, Карина, все еще рассчитываю на укрепление нашей с тобой нежной дружбы. И мне совершенно не нужно, чтобы кто-то вставлял мне палки в колеса.

— Наша с тобой дружба останется ровно в тех же рамках, что и прежде, — твердо обещаю Раевскому.

— Почему? Тебе просто надо узнать меня поближе, и ты оценишь все мои достоинства, в том числе и скрытые, — усмехается он.

Эти мужланы меня доканают!

Оба прям уверенные в своих скрытых достоинствах!

— Иногда мне кажется, — задумчиво произношу я, — что мужчины выбирают неопытных девушек, чтобы их не могли сравнить с более одаренными конкурентами.

У Олега вытягивается лицо, он весь подается вперед.

— Неопытных? Девушек? Не хочешь ли ты сказать, что ты девственница?

— Я ничего не хочу сказать.

Раевский откидывается в кресле и смотрит на меня разочарованно.

— Нет, девственницы — не мой профиль. Если б я еще жениться собирался, но извини, — он разводит руками.

Офигеть! Можно подумать, я на что-то такое рассчитывала!

— Теперь ты донесешь до Максима, насколько он ошибся?

Глава 27. Интриганы

Раевский продолжает разглядывать меня:

— Не-а. Я еще не полностью отказался от своего плана.

— А не много ли ты о себе думаешь? Макс сказал, вся эта ситуация продлится неделю максимум, и сдались вы мне оба потом!

— Неделю? — удивляется Олег. — Это Макс так сказал?

— Да. Я даже не уверена, что останусь в Полинкиной квартире: не самые приятные воспоминания связаны у меня с этим домом, знаешь ли!

— Тогда зачем тебе что-то доказывать Максу?

Не объяснять же ему, что Лютаев требует от меня в уплату самое ценное!

— Просто неприятно, что кто-то обо мне так думает!

— Тебе надо, ты ему и объясняй.

Как же объяснишь ему. Упертый викинг никого не слушает.

— Карина?

О, вот и он.

Почему-то после краткого ответного сообщения Лютаева, мне кажется, что он будет недоволен наличием Раевского на своей кухне.

Но ничего подобного.

У Макса прекрасное настроение, и на Раевского он поглядывает, словно победитель.

Нервно допиваю свой остывший ни фига не успокаивающий чай.

— Ну как успехи? — безразлично интересуется Олег.

— Отличные, — так же отвечает Лютаев, не вдаваясь в подробности. — Ты какими судьбами?

У меня четкое ощущение, что этот диалог ведется исключительно для меня, и сами они имеют в виду, что угодно, только не то, что говорят.

— Да вот… Заехал навестить свою девушку, и с тобой заодно пообщаться, раз уж ты так удачно как раз освободился. Я даже чаю попить не успел.

Я возмущенно смотрю на Олега. Что он несет? Не он ли пять минут назад рассказывал мне, что девственницы его не интересуют?

— Может, ты и на сладкое рассчитывал? — подкалывает Олега Лютаев. — Увы, не получится, я все съел!

В смысле съел? Я видела оставалось еще немного в холодильнике… Или он опять имеет в виду что-то другое?

— Макс у нас сладкоежка, — с ухмылкой поясняет мне Олег. — И сладким делиться не любит.

— Именно так. И раз уж ты так вовремя заехал, как насчет небольшого спарринга?

А обстановка становится напряженней.

Если бы не знала, как Макс относится к тем, за кого он меня принимает, подумала бы, что ревнует.

— Почему бы и нет, — соглашается Олег. — Кажется, в прошлый раз форму я оставил у тебя.

Мужчины выходят из кухни, и я как привязанная иду за ними. Следую до огромного зала, на который, наверно пошла большая часть одной из квартир, которые Макс объединил. С ужасом смотрю на установленный по центру ринг. Это они, что, сейчас драться будут?

Перевожу взгляд на этих воинственных особей, а они тем временем спокойно начинают переодеваться.

Макс первым замечает, что я на них пялюсь.

— Карина!

Я вздрагиваю и перевожу взгляд с его голого торса на лицо.

— Мне показать тебе что-то, чего ты у меня еще не видела?

Ойкнув я отворачиваюсь.

— А я не возражаю, — доносится до меня голос Раевского, — пускай на меня посмотрит.

И я тут же озадачиваюсь, а за что меня отчитали?

Они ж не догола раздеваются, не на письках же махаться будут! А в плавках я мужчин видела на пляже! Возмущенно поворачиваюсь, но все уже пристойно облачены в спортивные штаны.

Меня хватает буквально на пять минут.

Что-то подобное я однажды видела по телевизору, и разумеется не запомнила, как называется эта борьба. Только там были невысокие и легкие азиаты, а здесь на ринге — два здоровенных мужика, на вскидку каждый из которых весит не меньше девяноста килограмм.

Они двигаются на огромной скорости, даже не запыхавшись, бьют друг друга руками и ногами, и… нет я не могу на такое смотреть.

Я сливаюсь.

Пусть мальчики играют в свои куличики, мне этого не понять. Меня учили танцевать — создавать прекрасное.

Завариваю себе нормальный чай и убредаю в свою комнату. Надо же. Уже своя.

Стараюсь не прислушиваться как страшным звукам, доносящимся из другого конца квартиры.

Тоже мне! Брачные игры самцов!

Я бы с большим удовольствием послушала, что там у Макса за отличные дела. И имеет ли это отношение к моей проблеме.

И Гордеев еще не звонит.

В какой-то момент, когда мне кажется, что эти двое прекратили мутузить друг друга заморским способом, я даже снова суюсь в зал, но быстренько прячу нос за дверью.

Раевский пьет воду из бутылки, а Лютаев после спарринга вытирает блестящий от пота торс. Нет никаких сомнений, что оба занимаются спортом активно: Олег рельефнее и мышечнее, Макс выше и суше, вспоминаю, как приняла его за баскетболиста.

С каждого можно ваять статуи в греческом стиле, но мои глаза все время возвращаются к Лютаеву.

Ретируюсь, пока меня не застукали за подглядыванием.

Повздыхав в комнате, но так и не найдя в себе сил позвонить Юльке, я сворачиваюсь клубком на кровати и через некоторое время