Все это Данилин коллегам высказал, но по новой технологии: тихим затухающим голосом, заставляя ях напрягаться и сбивая с воинственного настроя, а то, ишь ты, бой собрались главному давать, уравниловку коллективную защищать…

«Но вообще тут не без параллелей с волчьей стаей — если решат, что ты разучился огрызаться, порвут на куски. Мигом из вожаков вылетишь!» — думал Данилин. А потому твердо, с холодной улыбочкой, заявил Игорю и коммерческому директору: нам придется завтра встретиться снова, и до тех пор настоятельно прошу обдумать мои соображения. И для того, чтобы разрушить заговор, попросил Игоря остаться.

— Слушай, хватит договариваться у меня за спиной. Имейте каждый свое мнение, найдем нормальный, разумный компромисс. И молодежь твою я не обижу. А Гонцову одно только подавай — накладные расходы поменьше, рост фонда зарплаты заморозить… Никакие вы с ним на самом деле не союзники.

Игорь принялся распинаться, что ничего подобного, дескать, никакого сговора. Ну а что еще в таких случаях остается говорить? Но, думал Данилин, поостережется завтра звучать в полный унисон коммерческому, а значит, мне легче их уломать будет… Хотя, черт его дери, действительно ведь с фондом зарплаты не того-с. И он не дослушал толком, что там такое бормотал Игорь, стоявший уже у выхода, когда в дверь просунулась голова Валентины, которая, как всегда, угадала подходящий момент для быстрого апдейта — сообщить, что там происходит в окружающем мире и чего этот мир в данную минуту добивается от него, Данилина. Причем после строжайшего фильтрования — нечего главному всякой мелочью голову морочить.

— Из МИДа, из отдела печати, звонили два раза насчет интервью с Козыревым. Якушкин звонил, просил перезвонить. И еще какая-то женщина, очень настойчивая, отказывается называться. Раз пять звонила.

Уже уходивший было Игорь задержался в предбаннике — видно, навострил уши.

Данилин решил повысить голос ради Игоря — раз уж ему так любопытно.

Сказал громко:

— Что это с тобой, Валя? С каких это пор ты тратишь мое время на отказывающих называться дам? Ты мне лучше скажи: не знаешь, что Якушкину от нас нужно? Он ничего не говорил?

Игорь тут же потерял интерес к происходящему и исчез в коридоре. Самолюбивая Валентина, чуть побледнев, отвечала:

— Он ничего не передавал. Но я думаю, что это связано с поездкой Ельцина в Германию.

— Ладно, сейчас наберу его по вертушке. Еще что-нибудь? — спросил Данилин, заметив, что Валентина не собирается возвращаться на свое рабочее место.

— Эта женщина, которая звонит. Что-то такое в ней есть… Уверенная в себе особа. И еще — голос такой необычный.

Валина интуиция очень редко подводила ее, и Данилин привык всерьез прислушиваться к ее мнению.

— Голос необычный? В каком смысле?

— Ну такой, низкий…

Последнее слово Валя попыталась пробасить, но с имитациями да и музыкальным слухом у нее как раз было неважно. Но Данилина вдруг осенило.

— Соедини в следующий раз.

Следующий раз наступил буквально через пять минут, в момент, когда к Данилину как раз явились с очередными претензиями международники, которых и вправду несколько затирали в последнее время. Данилин их выпроводил, обещав разобраться, и взял трубку.

— Вы меня узнаете? — сказал знакомый голос.

— Да, конечно, мы же с вами виделись совсем недавно!

— Только не надо никаких имен, ладно?

— Ладно. Как угодно. Чем могу быть вам полезен?

— Нам с вами надо бы встретиться, причем срочно.

— Неужели я так сильно вам понравился?

Голос засмеялся.

— Да-да, как вы угадали! А я вам?

— Ну как же вы можете не понравиться!

— Ладно, я сегодня освобожусь не раньше восьми вечера.

— И я тоже что-то в этом роде. Давайте в девять в кафе каком-нибудь или в ресторане японском поужинаем…

— Ну нет, нет. Давайте так — заберите меня к себе в машину… ну, скажем, от здания школы-студии МХАТа. Знаете, где это? Заодно домой отвезете.

— Нет, — откликнулся Данилин. — Никаких театров, пожалуйста! И зачем так уж прямо адреса вслух называть? Давайте, скажем, так. На улице, где вы работаете. Пройти вперед в сторону центра. На шесть домов. Около седьмого где-то я вас буду ждать. Если припарковаться не удастся, буду ездить кругами. А вам, кстати, в какую сторону?

— На Профсоюзную.

— Договорились, — сказал Данилин. И сердце у него екнуло.

Сегодня вечером его ждали новые приключения.

Хотя, казалось бы, хватит уже. И что, интересно, он скажет Татьяне?

Когда Данилин увидел Люсю в зеркале заднего вида, то первая мысль, которая пришла ему в голову, была такая: «Эта фигова белая шуба слишком заметна, вон как народ со всех сторон пялится».

А потом опомнился: что со мной происходит вообще? Совсем уже рехнулся, сплошной детектив в голове. А может, на самом деле это не триллер, а мелодрама? Может, начало нового романа? Каково это, заиметь любовницу — следователя?

Представил себе полупьяный разговор со школьным другом Каминским, любовным успехам которого с отрочества привык завидовать. У тебя кто сейчас, — балерина? Лихо, но у меня покруче будет. Капитан милиции! — Не может быть, ну ты даешь! — Да-да, вообрази, следователь по особо важным делам. Убийц изобличает. — И что, хороша собой? — Ой как хороша! Мужики на улице столбенеют. Особенно как наденет свою белую шубку…

Дверь «Сааба» хлопнула, Люся устраивалась на сиденье рядом с Данилиным, сопела, натягивая ремень безопасности поверх шубы. Сказала:

— Добрый вечер!

«Нет, с ума сойти, какой голос, просто кончить можно на месте», — думал Данилин.

— Добрый вечер! — запоздало откликнулся он.

— Поехали! — приказала Люся.

И только тогда Данилин вспомнил, что ни к чему им долго на месте стоять, маячить на глазах у вечерней публики. Мало ли на кого можно в девять часов напороться у станции на Петровке! Ни с какой стороны не желательно, вне зависимости даже от того, к чему приведет их встреча, какое направление примут их отношения.

«Это просто игра, это же я так, дурачусь, — утешал сам себя Данилин, давя на педаль газа. — Не хватало мне и на самом деле еще одного романа прямо сейчас… Хотя… где-то я слышал такую народную мудрость: если трудно с двумя бабами, заведи третью… Да ладно, глупость это, конечно, а не мудрость. Но от небольшого флирта — никого и ничего не убудет».

Но Люся тут же направила его мысли в совсем ином направлении.

— Вы понимаете, что этой нашей встречи не было никогда? — сказала она, и ее контральто вдруг дрогнуло, словно попало мимо ноты.