Я опустила взгляд. Точно, кожа рук чистая, без каких-либо знаков. И да, я же сама просила об этом Тьму, сейчас и раньше.

— Убедились, что солем вам привиделся? — холодно спросил Мэттхольд у собратьев по ордену. — Я отправлю девушку домой.

Да! Какие разумные бесценные слова.

— Нет, она останется здесь, — возразил Ярвуд насмешливо. — Она должна поцелуй, точнее, уже два.

Чего?..

Возмутительная арифметика!

А дальше я не поняла, что произошло. Тьма сгустилась. Маглампа потухла.

Раздались ругательства и звуки ударов.

Нечто плотное и безумно могущественное обволокло и утащило к стене. Кажется, туда, где гроб. Тьма вновь окутала меня, оберегая от мужских разборок?

— Хватит! Мэтт, хватит! — прозвучал взволнованный голос рыжего.

— Он пошутил! — крикнул Джет.

— Ради Тьмы успокойся!

— Ты пугаешь девушку!

И все прекратилось.

Слова невысокого кромешника подействовали: тьма отступила, вновь заработал магический светильник.

Подбитый глаз у Джета, струйка крови, текущая из уголка рта рыжего — такой итог стычки.

На вступившегося за меня кромешника было страшно смотреть, все же он один против двоих дрался. Но я все-таки решилась и взглянула.

Сердце сжала холодная рука страха, когда увидела стоящего посредине комнаты мужчину. Кулаки с разодранными костяшками — и больше ничего не видно. Даже во время драки он не опустил капюшон. Получил ли травмы во время потасовки? Неясно.

— Ты теряешь контроль, Мэтт, — сердито произнес рыжий и, хмыкнув, вдруг выплюнул зуб.

— Ну, и кто в этом виноват? — сердито поинтересовался Джет. — Ты сам его спровоцировал.

— Я? — рыжий удивился.

— Ты! — обвинил Джет уверенно. — Хочешь, чтобы наш побратим превратился в монстра?

— Не преувеличивай, — сухо возразил рыжий. — Я всего лишь хотел проверить, возникнет ли у девушки солем после поцелуя с тобой или со мной. Кто-то же его вызвал?

Джет отшатнулся.

— Я не буду проверять! Мне это не нравится.

В энный раз полюбовалась шириной мужской спины. Мэттхольд вновь закрыл собой от экспериментатора.

— Мэтт, держи себя в руках, из-за тебя может пострадать девушка, — прошипел рыжий и быстро добавил: — Мы видели солем, твоя знакомая — тоже. Нужно понять, из-за кого он возник. Точно, не из-за тебя.

— Почему это? — глухо спросил Мэттхольд.

— Знак появился, когда в комнате было трое кромешников: спящий принц, Джет и я. Солем не позволил поцеловать его высочество, значит, кандидатов в суженые двое, — объяснил рыжий самодовольно.

Я увидела, как закаменели плечи моего защитника.

Ох, я не хочу, чтобы он перешагнул черту, не хочу, чтобы превратился в чудовище без совести и малейшей крупицы жалости.

Все, хватит молчать! Сейчас признаюсь, что знак возник после реалистичного сна с его участием! Пусть Тьма против, но я признаюсь!

Мне вновь не позволили произнести признание: голос исчез, по спине будто невидимая рука провела, предупреждая и успокаивая.

И, странное дело, возмущаться, что заткнули рот, резко перехотелось. Ладно, этому есть логическое объяснение. Тьма ведь не желает зла своим воинам? Нужно молчать? Хорошо. Значит, пока помолчу.

— Филиппа — отличный артефактор, а вы никогда не видели солем. И сейчас, заметив странный световой эффект, решили, что это знак богини, а не работа одного из защитных артефактов девушки? Такие большие, а в сказки верите, — насмешливо произнес Мэттхольд. — Филиппа, на тебе ведь есть защитные артефакты?

Вопрос застал врасплох — я заслушалась приятным голосом, растеклась медовой лужей после искреннего комплимента.

— Э... Да, на мне полно артефактов. И защитные тоже есть.

Что-то внутри подбивало перечислить все названия, но я сдержалась из последних сил.

Кромешники молчали. Только рыжий кривил губы недовольно.

— Сожалею, друзья, но желанный солем вам привиделся. Я провожу девушку домой, — веско произнес Мэттхольд и уже мне мягко добавил: — Одевайся, Филиппа.

Я поспешно подчинилась.

Когда была готова, Мэттхольд подошел и, взяв за руку, развернул к себе спиной. Получилось плавно, как в танце.

Легкая дезориентация в пространстве, густая, словно смола, тьма вокруг…

Как телепорт прокалывал пространство, не успела ощутить. Несколько биений сердца — и вокруг снова светло. Относительно, ведь возле моего дома горел только один фонарь — тот, что на воротах.

— Беги спать, Филиппа, — произнес кромешник тихо.

Я едва не подчинилась, хорошо, что вовремя опомнилась.

— А ответы? Я не заслуживаю их?

— Заслуживаешь, — легко согласился он. — И даже не стертой памяти заслуживаешь. Но пока мои побратимы не осознали, что ты ушла из нашего убежища, не забыв ни единого мгновения, которое провела в нем, я должен вернуться и закрепить результат.

Закрепить как? Опять подерутся?

Я прикусила язык. Точно, память при мне. А еще я — единственная жертва Поцелуйного маньяка, которой не довелось никого целовать. Хм, и почему это открытие меня печалит? Нет-нет, спящего принца я, без сомнений, целовать не хочу. А кого хочу? Да никого! Лезут глупости всякие в голову. Одно точно, я еще больше хочу увидеть лицо Мэттхольда. Но попросить о подобном сейчас не решусь.

— Спасибо, что вновь спас и не позволил лазить в моей голове.

— Будь осторожнее, Филиппа, — попросил кромешник тихо и добавил: — А сейчас беги, кошечка, беги!

И я послушалась: не прекословя, открыла ворота и спешно вошла во двор.

Уже переступая порог дома, мысленно повторила слова: «Беги, кошечка, беги». Почему у меня ощущение, что там не хватает слов? Беги от меня...

От мрачных мыслей отвлек Барт, который поджидал напротив двери и встретил таким осуждающим взглядом, что мне стало неловко. Будто отец дождался поздней ночью дочь: «Ну что, вернулась, гулена?»

— Все, Барт, больше никаких поздних прогулок!

Пообещала и поняла: да, я перестану искать своего спасителя. Мне почему-то кажется, что теперь он никуда не денется. А его тайны... все откроются постепенно.

***

После ухода Мэттхольда они не спешили покидать пристанище спящего принца.

Смахнув заклинанием несуществующую пыль с крышки саркофага, Веркинджеторикс тихо произнес:

— Почему ты перестал доверять Мэттхольду?

Подпиравший стену Ярвуд лениво поинтересовался:

— С чего ты взял?

Помедлив, Веркинджеторикс озвучил