Пациентка вспомнила о пытках и допросах, судя по галлюцинациям. Это хорошо. Скоро расскажет и о зеленых лучах. Нужно обрадовать министра.

– Почему он уверен, что лера Тубертон все расскажет, если вспомнит? – спросил атер Кирстан.

– Это ведомо только военному министру, – легко пожал плечами целитель. – И Пресветлой Богине.

Глава 13

Настоящее время

После падучей выздоровление началось чуть ли не сначала, – хрупкие кости, которые срастались долгие месяцы, опять сломались.

Утешало то, что память осталась: я не забыла сестру, Кирстана Стефановича, главного целителя и военного министра Марилии. А также все то, что уже вспомнила.

Через сестру Таисию я попросила атера Стефановича пока не приходить. Перестала верить, что когда-то мы были друзьями.

Сестра переживала, но я была неумолима. Не хотела иметь ничего общего с солдатом ненавистной Марилии. Ужасный мир, заключенный между империями, потряс меня до глубины души. То, что отныне Тангрии как самостоятельной земли в мире Вериус, со своей территорией, законами, традициями, императором, не существовало, не укладывалось в голове.

– Чем занимаетесь, Пресветлая Богиня Мать, что позволили свершиться подобному?! – гневно шептала я под нос, пялясь в потолок, представляя перед собой необыкновенную женщину в золотом с несколькими зрачками, которая не позволила мне умереть и уйти за грань. – Вы создали пять земель! Мы все ваши дети! Все равны! Какая же вы Богиня Мать, когда одна земля уничтожила другую?!

Я плакала и долгое время ничего не вспоминала. Депрессия, нежелание жить стали моими постоянными спутниками. На все вопросы сестры милосердия я отвечала односложно или молчанием. Это мучило и задевало женщину, но я ожесточилась.

– Всем нужно только одно, – гневно шептала я. – Чтобы я вспомнила о зеленых лучах и артефакте. Что будет, когда вспомню? Отправите калеку на рудники? Или сразу за грань?

Сестра молча выполняла ежедневную работу по уходу за мной, не отвечая на мои выпады.

– Почему мне не дают умереть? Зачем столько усилий? – бормотала я. – Что за демонов артефакт такой, так всем нужный?!

– Я просто выполняю свои обязанности, лера Тубертон. Выхаживаю вас. Я не враг. Если вы не поняли это до сих пор, то других аргументов для убеждения у меня нет. – Женщина грустно улыбалась.

Через некоторое время мне стал сниться капитан Эрнст Бейкалич. Грязные картины издевательств, допросов… Иногда казалось, что кошмар происходит наяву, а не во сне, и я снова в полной власти капитана.

Плен.

Отлетаю к стене, сползаю по ней вниз. Тело уже давно сплошной кровоподтек. С трудом поднимаю голову, но лучше бы не делала этого – удар в лицо тяжелым ботинком…

Когда открываю глаза, обнаруживаю себя обнаженной на жесткой кушетке. На мне – капитан Эрнст Бейкалич.

– Пришла в себя, шлюха? – Он грубо хватает меня за волосы, оттягивает голову назад. – Рано.

Удар по лицу. Снова теряю сознание…

Состояние ухудшилось, господин Йович прописал более сильное успокоительное и снотворное, хотя я и так много спала.

Воспоминания о плене и кошмары окончательно смешались в одно целое – разделить их не получалось.

Кирстан Стефанович иногда приходил, стоял и смотрел на меня. Он думал, что я сплю или нахожусь под воздействием лекарств. А я давно научилась не выдавать себя измененным дыханием, вспоминая, как дышала в камере, притворяясь, что без сознания, и тогда меня оставляли в покое.

Не хотела видеть и слышать атера Стефановича. И не понимала его упрямства. Кто я для него? Академическая подруга? Разве это служит оправданием его поведению? Желанию идти против интересов империи? Против родного дяди?

У меня появилась уверенность, что мужчина втирается ко мне в доверие, чтобы вызнать информацию о зеленых лучах, артефакте и документах.

– Рано очнулась, – скалится капитан в мои распахнутые глаза. – Где артефакт? Документы? Где?! Будешь рассказывать?! – Он рычит, наклоняется, убирает волосы с моего лица, стонет, замирает.

Меня передергивает от отвращения, закрываю глаза. Стараюсь не думать о том, что происходит.

– Не нравится? – Удар по лицу. Еще один. И еще.

Молчу. Не кричу. Глаза тоже не открываю.

Он останавливается.

– Расскажи, куда дела артефакт, мразь, и все закончится. Возможно…

Задерживаю дыхание, чтобы не выдать себя. Как же сильно я боюсь и ненавижу…

Он не может выбить нужную информацию.

И не выбьет. У меня блок, который не даст марилийским менталистам залезть ко мне в голову. А сама я молчу.

Я все вытерплю. Выдержу. Не сломаюсь.

Я заслужила это. Я так виновата… перед всеми.

На самом деле я – предательница…

Я приходила в себя после жуткого сна и чувствовала себя невероятно грязной.

Почему я считала, что все заслужила? Что я совершила ужасного? Кого предала, подвела или подставила?

Неведение не давало покоя и мучило.

Измученная беспокойными мыслями и подозрениями, я беспокойно засыпала и снова попадала в гнилое, вонючее, кровавое болото кошмаров прошлого…

Я просыпалась от встревоженного голоса сестры Таисии.

– Девочка! Просыпайся! Ты кричишь! Пресветлая, что тебе снова приснилось?!

Я смотрела невидящим взглядом на потолок.

– Сестра, прошу, посидите рядом. Что-нибудь расскажите мне. Хорошее. Светлое.

Господин Йович снова пригласил господина Адама Стонича, пожилого ученого с облаком каштановых волос вокруг головы и с любопытными серыми глазами, специалиста по амнезии.

Тот задавал различные вопросы, на которые я старалась правдиво отвечать, потому что мне тоже хотелось продвинуться в воспоминаниях и избавиться от кошмаров.

После осмотра ученый долго переговаривался с господином Йовичем и сестрой Таисией.

Из их разговора я уловила, что снизят дозы успокоительного и снотворного. Господин Стонич пояснил, что ничего удивительного в том, что до сих пор я так мало вспомнила, нет. Лекарства затормаживали деятельность мозга.

Со следующего дня господин Стонич стал регулярно приходить ближе к обеду, поить меня новыми лекарствами в определенной, только ему понятной последовательности: сначала зеленым вяжущим, затем – сладким желтым, после он прикреплял к голове и груди в область сердца не менее странные резиновые «колокольчики», которые подключал к небольшому прибору. От этих присосок я чувствовала небольшие импульсы, как будто мелкие иголочки покалывали кору головного мозга и область сердца на груди.

– Эти умники маги-целители ничего-то и не могут без своей магии, – ворчал ученый, присоединяя ко мне странные присоски в первый раз. – Назначили одного якобы самого умного мага главным целителем, а у него ума, как у торговца горшками. Как можно выписывать при амнезии столько успокоительных и снотворных лекарств? С ума сойти! А ведь я говорил…

Он ворчал и ворчал, не обращая внимания на мои круглые глаза, больше разговаривая сам с собой.

Когда он все подключил, то сел рядом на стул, пощелкал рычажки на приборе и замер, задумавшись. Через некоторое время отмер, посмотрел на меня.

– Нужно подождать немного, чтобы подействовали эликсиры, которые вы выпили, – спокойно объяснил он. – Должно пройти ровно сорок минут, и можно подключать мой замечательный прибор. Один эликсир изготовлен из отвара, полученного из корней аира и девясила, он укрепит сосуды головного мозга и улучшит кровоснабжение. Нужно регулярно пить, без