Большой Взрыв, после которого вселенная перешла из сингулярного состояние в состояние расширения…

Негромкий чуть дребезжащий смех заставил его умолкнуть. Бабушка, продолжая прясть, покачивая головой, сказала:

– Ах, какие серьёзные слова, какие умные слова знает мой маленький Дха! Смотрит на старую бабку Ауну и думает, какая же она отсталая, если всё ещё верит в то, что звёзды вышиты на небесном полотне одной из Великих Богинь! Ай-ай, бедная-бедная выжившая из ума Ауна-ба!

– И вовсе я так не думаю! – чувствуя, как начинает гореть лицо и даже уши, пробормотал он. Ему было неловко, что слепая женщина словно и вправду заглянула ему в голову.

– Маленький Дха, думай, что хочешь и называй умными словами, – мягко сказала бабушка, положив веретено себе на колени и оставив кудель в покое. – Но вот послушай, что рассказывали мне мои матушка и бабушка, а им – их, и так далее до самого начала всего нашего рода.

Некогда было место, в котором было всё и не было ничего, и там бесформенными облаками плавало всё и ничего. Не было ни солнца, ни лун, ни звёзд, ни земли, ни воды, ни людей, ни животных, ни растений, ни богов, ни демонов. Долго так было и могло оставаться так ещё дольше. Но однажды к этому месту приблизились Великие Богини, которых мы и ныне зовём – Всематерями Сущего. У одной из них было веретено, но не было на нём нити. У другой – был ткацкий станок, но нечего было на нём ткать. У третьей были ножницы, но нечего было срезать с ткацкого вала38.

Встали Богини на краю того места, и увидели так, как дано лишь им видеть: вот мир, вот солнце, вот всё живое, движущееся и неподвижное, но в форме непроявленной. Возрадовались Всематери и протянули руки к грудам облаков. И завертелось веретено, вытягивая нити, и застучало бердо39 ткацкого станка, соединяя те нити в одно полотно. Ловко подрезали ножницы ту ткань, отпуская отрезы с вала. И стала проявляться ткань мироздания: появились формы и границы, отделился верх от низа, тьма от света, время от безвременья. Из вышитых по полотну чудесных узоров появлялись светила и земли, живые твари и те, кто поддерживали мировое равновесие: малые боги и демоны.

Работали Всематери, не покладая рук, создали Закон: всё, что когда-то возникло, когда-то и закончится, как заканчивается нить, срезанная острыми ножницами, как истлевает самая крепкая ткань, распускаемая затем на волокна. Так уравновесил этот Закон всё мироздание, чтобы не множилось оно бесконтрольно, удушая себя самим собой, подобно сваленным в кучу пасмам пряжи или тюкам с тканью в закромах жадного богача.

И когда придёт время этого мира, когда Всематери увидят, что уже не держат его нити и прорех всё больше, милостиво распустят они всю ткань, дадут разлететься ей на лёгкие волокна и пряди, из которых снова можно будет спрясть новую нить…

Бабушка замолчала, обратив незрячий взгляд в ей лишь видимое, и на её губах была лёгкая безмятежная улыбка. Когда она заговорила, та же улыбка была слышна и в её голосе:

– Ну что, маленький Дха, сильно ли бабулины сказки отличаются от так любимых тобою физико-астрономических версий? Ведь что есть этот твой Большой Взрыв – как не развёртывание роскошной ткани мироздания, снятой с ткацкого станка? А все эти процессы в космосе – разве это не прядущаяся нить, из которой лишь предстоит создать нечто новое? Смерть одинакова и для больших звёзд, и для полоумных старушек, когда изнашивается наша ткань бытия. Как будет славно стряхнуть её, распустить её руками Всематерей, милостивых и справедливых!

– Ба… – начал было мальчик.

– Не перебивай меня и не пытайся заверить, что нынешняя медицина может обновить меня до младенческого состояния! – Бабушка скорчила сердитую гримасу, но почти сразу рассмеялась, негромко, словно ветер шелестел в ветках сухого дерева. – Я доверяю мудрости Великих Богинь, передавших нам это знание и обучивших всех женщин нашего племени прясть. Чтобы мы помнили и понимали: всё, что когда-то началось, когда-то должно закончиться. Вот закончиться у меня эта порция кудели40, пойдёт бабуля косточки старые на солнышке греть да самбуку попивать!

Он улыбнулся. Лёгкий у бабушки нрав, вот уж чего не отнимешь! Но всё-таки рассказанная сказка что-то стронула в нём. Аналогии бабули с Большим Взрывом были весьма условными… И всё же в нём крепла некая убеждённость, что в чём-то Ауна-ба права. Покоя ему не давала только один вопрос, когда он смотрел, как бабуля прядёт.

– Ба, ну хорошо, Всематери сотворили вселенную из… из хаоса, так скажем.

– Так он говорит, – хихикнула та, снова раскручивая веретено. – Умный маленький Дха говорит.

Мальчик смутился, поборол вспыхнувшую было обиду и продолжил свою мысль, глядя, как старческие пальцы снова вытеребливают из кудели рыхлую ровницу.

– Но скажи мне, ба, если Великие Богини вот так сразу приступили к работе – прясть, ткать, срезать готовое – кто же… – Тут он ощутил смущение, но произнёс: – Кто же им подготовил… вот ту кудель, из которой, Ауюна Моэрай, Великая Пряха нить пряла? Кто помогал Ниикки Моэрай, Ткачихе, заправлять нити в станок? И кто убирал срезки нитей, когда заканчивала работу Суври Моэрай, Ровняющая края? Кто вышивал по готовому полотну и латал прорехи? И кто распускал ткани и нити, когда приходил тем срок?..

Веретено замерло, опустившись вниз, ткнувшись кончиком в пол. Лицо старой женщины на миг застыло, и Дха стало не по себе, когда он посмотрел в этот момент на бабушку. Словно совершенно незнакомая, чужая – чуждая – женщина сидела перед ним. Отступили все признаки старости, разгладились морщины, на губах заиграла лёгкая насмешка, совсем не похожая на улыбки старой Ауны. И глаза, затянутые голубовато-белёсой плёнкой – вдруг на миг стали чёрными, с россыпью мелких серебристых блёсток. Словно провалы в космическую бездну.

Пронеслась тень по лицу бабушки и исчезла. Хихикнув, снова приступив к прядению, Ауна негромко заговорила:

– В маленьком Дха заговорила кровь наших шаманов, а? Начал задавать правильные вопросы? Умный маленький мальчик… Та, о которой ты спросил, – тайная сила Всематерей. Та, без которой им и вправду не собрать кудели для своих дел, не натянуть нити основы, не подшить края. Дело её выглядит скромнее – перечесать новую шерсть в пригодную для прядения или собрать распущенные нити – и перечесать их наново. Без неё у Великих Богинь мало бы что получилось… Её имя передаётся лишь среди женщин нашего рода… Но в тебе, мой маленький Дха, дремлет дух наших