—Вот и умница.

Пришёл мрачноватый Федька и молча(!) вывалил передо мной на стол средства экстренного пресечения надвигающегося ОРВИ. Из чего я сделала вывод, что он опять повздорил с отцом. Федино прекрасное расположение духа разнести на молекулы за считанные минуты умел только один человек на Земле. Впрочем, человеком он как раз не был. Нет, сына Константин Владимирович любил. Он не любил, когда его ожидания не оправдывались. А соответствовать чьим-то ожиданиям не любил Федя. На этой почве в семье Закревских чаще всего и случались конфликты.

Спрашивать у него что-либо даже на отвлечëнные темы страшно, а уж тем более что у них там произошло… Я поглядела на кучу банок-склянок, пару вязаных шерстяных носков и обречëнно вздохнула. И как это всё использовать без аннотации? Что ж, подожду, пока сам заговорит.

Для себя Фёдор приволок попкорн и диски со «Звёздными войнами». Я также молча вывалила Федин корм в самую большую салатную миску и протянула ему пульт.

—Садись,— буркнул он, расчищая от диванных подушек место рядом с собой.

—Федь, мне так хреново…— не выдержала я.— Можно ты сразу скажешь, чего ты такой злой, и мы будем дружно лицезреть твоего Дарт Вейдера и жевать попкорн, а?

—Ничё я не злой!— рыкнул Федя и принялся свирепо хрустеть кукурузой.

—Окей, не злой,— подняла вверх руки я,— пойду носки на конечности натягивать. Их ведь натягивать надо?

—Натягивай.

—Этот Лёня, чтоб его!— наконец прорвало друга.— Представляешь, намекнул, что моя дружба с тобой имеет много плюсов.

—М-мм, да?

—Да.

—Ну и что за плюсы?

—Например, твои амулеты.

—Никакой интриги, даже скучно как-то. А конкретно что? Неужели «синий бархат» хочет приобрести?

—Ты удивишься, но нет.

—Уже. Удивилась.

—Нет, формально он хотел, конечно, «бархат». Но за так. И чтобы это устроил я. По дружбе.

—А ты что?— перестала жевать попкорн я. Такой повышенный и к тому же халявный интерес Леонида к моему наследству неприятно удивлял и раздражал. Нет, лёгкое потребительское внимание было бы понятно и уместно. Но за так… Это просто наглость. Бездарь, да ещё и непроходимо тупа, как сибирский валенок — такое, судя по всему, он имеет обо мне представление.

—А что я? Уточнил, как соотносится его «просьба» с заветами рода и просто с понятиями об обычной порядочности.

—И…

—И он хм… интеллигентно послал меня. Ну а я — его. Но отнюдь не интеллигентно. Так что всё. «Вот, Константин Владимирович, спасибо вам за такого замечательного сына. Ваше воспитание не имеет аналогов в мире». Отцу донесет. Без вопросов. Со своими комментариями и ремарками.

Леонид Серебров негласно являлся правой рукой главы рода Дреговичей — Михаила Гончарова — и метил на его место в обозримом будущем, поскольку его непосредственный начальник начал сдавать в последнее время в силу своего преклонного возраста и не раз собирался уйти на покой, но почему-то всё не уходил. Леонид нервничал, к тому же все вокруг шептались, что Гончаров преемником предпочтëт своему заму Константина Закревского — Федькиного отца. Никаких объективных причин считать это правдой не было, но Федька таки угодил под молох беспощадных Леонидских репрессий.

—Так преподнеси отцу свою версию событий. Аккуратненько так.

—Ага, этот урод только того и ждёт, что я побегу жаловаться папочке на ублюдочного «дядю Лëню»,— скривился Федька.— Такого подарка я ему не сделаю.

—Думаю, твой отец прекрасно осведомлён об ублюдочности дяди Лëни.

—Естественно. Но реакция моя на провокации должна быть какой? Правильно, эмоции следует держать в узде. Если я не способен сохранять самообладание, какая мне на хрен сила?

—М-да… Уверен, что это была провокация?..

—Фиг его знает… Мало ли что взбредëт в его плешивую голову.

После того как Фёдор высказался, и мы от души посоревновались в остроумии на тему плешивости головы Леонида и сомнительности её содержимого, друг несколько подобрел и благодушно передал все бабушкины наставления, инструкцию по эксплуатации горчицы и носков (оказалось, их нужно использовать вместе) и жутко термоядерной, но необычайно действенной микстуры.

—Ну вот, пользуйся. Только микстуру без меня не пей.

—Почему? Будешь меня реанимировать, когда я потеряю сознание от омерзения?

—Нет, просто хочу посмотреть на твоё лицо, когда ты её выпьешь. И поржать,— загоготал Федька, дотянулся до миски с попкорном, немедля набил им рот и откинулся с блаженным стоном на спинку дивана, дрыгая ногой в пароксизме довольства.

Засранец.

—Федька,— замерла я.

—Что?— мгновенно прекратил ржач он и поднял голову.

—Тихо, тссс… ты слышишь?— Что?— напрягся Федька, напряг оба своих уха и даже перестал жевать.

—Нет-нет, чувствуешь?..

—Да что чувствовать-то?

—Чувствуешь ли ты, Федя,— начала я шёпотом, сделала еще одну таинственную паузу и продолжила с придыханием,— томление в чреслах?..

—Я тебе щас как дам по чреслам!— тут же взревел Федька и размахнулся подушкой, когда я уже, хохоча, скрылась в ванной.— Выйди только, получишь…— услышала я обещание.

В последнее время стëбом в отношении Фединых чресел пренебрегал только ленивый. Друг не так давно на спор прочёл любовно-эротический дамский роман. После краткого, но ëмкого, резюме: «что после этого томления в чреслах ему к этой книжонке даже притрагиваться противно», началась феерия. Причём, каждый раз на вопрос, испытывает ли Фёдор томление или хотя бы огонь в чреслах, он реагировал так бурно, что по выражению его лица сразу было видно: испытывает. Но не томление и даже не в чреслах. Поэтому феерия продолжалась.

—А спать ты у меня собрался?— поинтересовалась я, выходя из ванной. Федя окончательно разобрался в своих ощущениях и безмятежно хрустел попкорном.

—Само собой. Велено проконтролировать,— он внимательно оглядел мой весёленький ансамбль пижамы и носков сорок второго размера и, мастерски замаскировав тихий хрюк кашлем, продолжил приём пищи.

—И ржать надо мной,— вздохнула я.

—Не, по поводу ржать распоряжений не было,— изо всех сил сдерживая улыбку, доложил Фёдор.

Микстура, как и было заявлено, оказалась премерзкая: густая, буро-зелëного цвета, а запах… От одного только аромата, я уверена, дохли тараканы и вяли фиалки в вазонах. Даже не хочу знать из чего она сделана. Так же, как и анализировать нюансы букета.

Но отступать поздно: носки надеты, фланелевая пижамка с рюшами в собачку — тоже… Я резко выдохнула, как алкаш перед стопкой, зажала пальцами нос и опрокинула целебную дрянь в себя. Она (дрянь) медленно стекала по горлу, приятно разливаясь теплом по внутренностям. Горчица грела пятки, фланелька мягко щекотала кожу, глаза слипались… «М-да… Федькина бабушка просто волшебница… ха-ха…» — погружаясь в негу и улыбаясь собственному остроумию, блаженно думала я. Все, спать, спать, спать… Чтобы не мешал Федькин телевизионный выбор, мои уши заткнулись 30 STM.