—Конечно, скучаю,— я смахнула с ресниц тут же набежавшие слёзы. Мы ещё немного молча постояли. Кто-кто, а Федя всегда меня понимал.— Ну, за работу!— я высвободилась из Фединых объятий — а то совсем расклеюсь.

Мы с другом отлично поработали, несмотря на Федькину инвалидность, вылизав квартиру полностью, и, уютно устроившись на кухне, попивали кофе с бутербродами.

—Ну что, займемся разбором запретного сундука?— поинтересовался между прочим Федька.

Я сосредоточено принялась тереть пальцем пузатый узорчатый бок чашки, словно его чистота именно сейчас стала наиважнейшим аспектом нашего дальнейшего существования, и неопределенно пожала плечами.

—Я подумаю над этим предложением.

—Подумай, подумай. Амулеты бы нам пришлись очень кстати. Хоть какие-нибудь.

А подумать было о чём.

Единственной вещью в доме, представляющей волшебный интерес, был бабушкин старый сундук, совать свой нос в который мне категорически запрещалось.

Даже сам внешний вид тяжёлого дубового ящика с богато инкрустированной полудрагоценными камнями крышкой страшно интриговал и рождал противоречивые чувства. Этакую ядрёную смесь дикого любопытства, почтительной опаски и детской обиды. Последняя появилась после того, как я не удержавшись, переборола свой страх перед наказанием и дала волю любопытству. Помимо закономерно наступившей расплаты, меня ждало неприятное открытие: сундук оказался хитро заговоренным, обойти защиту мне не удалось (хотя все бабушкины изощрённые — «замки» не были для меня секретом), а вот почувствовать на собственной шкуре сюрприз для любителей несанкционированного проникновения — очень даже. К слову сказать, ничего особенного я там не обнаружила, а вот руки от склеившей по локоть «паутины — Быковского» отмывала долго. И пошарить в заветном ящичке к моему глубокому разочарованию так и не удалось, только поглядеть и успела, и то совсем недолго. Там она хранила книги, документы, амулетные и обережные заготовки и прочий волшебный хлам, несущий в себе потенциальную опасность для обладателей кудрявых рук и не в меру любопытных носов. А по мнению бабушки я обладала и тем, и другим. Как упоминалось ранее, с артефактным делом у меня не задалось — как я ни билась, хотя бы просто влить собственную силу в заготовку, никак не получалось, не говоря уж о чем-то большем. Но теоретически разбиралась неплохо. Этакий географ-теоретик, досконально изучивший карту мира, при этом ни разу в жизни не выезжавший дальше собственной дачи. Не точное, конечно, сравнение… Перевидала за свою жизнь я целую прорву таких вещей и знаю, например, на какой камень лучше ложится то или иное заклятье, что и как с чем сочетать в артефактах (некоторые заклятья нейтрализуют друг друга или усиливают воздействие, или, вообще, в комплекте каждый раз дают непредсказуемый эффект. В общем, бабушкина профессия оставила в моём сознании неизгладимый след в виде знаний и умений определить назначение, степень сложности вложенного заклинания, уровень заряда и иные характеристики почти любого амулета и некоторых не слишком замудренных артефактов. Вот такой я эксперт — сама ничего создать не сумею, но оценить чужую работу — вполне.

—Федь, там, в книжном шкафу я нашла много бабушкиных документов и записей. Часть из них не на русском. Ты поможешь мне разобраться?

—Да не вопрос.

* * *

—Я всё думаю о том одарённом,— начала я неприятный для меня разговор. После той памятной встречи прошло уже две недели, а блондин так о себе и не напоминал.— Может быть, он ничего не понял, а я всё нафантазировала в состоянии аффекта?

—Я бы не стал на это рассчитывать,— Федя как всегда был настроен пессимистично. Однако он называет это здоровым реализмом.

—Просто вся эта ситуация… Неопределённость эта выводит меня из равновесия: узнал — не узнал, понял — не понял…— я потерла виски.— Я так устала.

—Наверное, не стоит напоминать, как ты в ней оказалась.

—Ты прав, не стоит,— я раздражённо посмотрела на друга,— твоя поддержка просто неоценима.

—Прости.

Мы помолчали.

—Может, мы уже прекратим моё заточение в твоей квартире, я так хочу домой! Ежедневный конвой я согласна оставить. Хотя и он мне, если честно, надоел.

—Я думаю, это преждевременно. Поживи у меня ещё немного, по крайней мере, пока не помиришься с Жанной.

Я обреченно вздохнула: спорить с другом не хотелось.

—Что-то она сама не торопится мириться. Дуется ещё сама, небось.

После ссоры с Федькой, меня уже неоднократно посещали мысли о том, что и Жанна имеет право обижаться на меня больше, чем мне казалось.

—Не будь идиоткой! Она давно уже поедом себя изъела за то, что тебе сказала!

—А почему тогда не звонит мне?— недоверчиво буркнула я.

—Да потому что боится, что не простишь!

—Правда?

—Ну, конечно, правда!

—Хорошо, тогда поехали нас мирить,— сдалась я.

Федя улыбнулся одним уголком рта и взялся за телефон.

Через час мы уже ехали в нашу с Жанной квартиру. Подруга встретила нас искренней улыбкой, а на меня посмотрела немного смущенно, что ли. Я вымученно улыбнулась ей в ответ. Все это время я хоть и была обижена на нее, но тоже чувствовала себя виноватой. Ничего не объясняя, наехала и ждала от неё адекватной реакции — конечно, она завелась и наговорила лишнего.

—Ну, страдалицы-гордячки, миритесь уже!— Федя подтолкнул нас друг к другу.

—Прости,— хором сказали мы с Жанной, рассмеялись тоже хором и обнялись.

—Я скучала,— сказала я ей.

—И я. Давай больше не будем ссориться, мне так плохо было из-за всего этого.

—Давай.

—Вот и славно,— Федя потер руки,— Ну-с, что у нас есть вкусненького.

—Узнаю вечно голодного друга! Есть чай и заварные пирожные,— Жанна махнула рукой в сторону кухни.

—А погорячительней ничего нет? У нас все-таки праздник, да и вообще — имеем полное право, мы ведь на каникулах!— Жанна на Федькину тираду виновато развела руками.— Ну ладно, у вас есть я! Сейчас сгоняю в магаз, если время еще не подошло к часу икс, и мне продадут алкогольные напитки — празднику быть!

Время было еще детское, и через некоторое время Фёдор вернулся с бутылкой «Мартини», лимонным «Швепсом» и кучей всяких вкусностей, начиная тремя сортами сыра и заканчивая шоколадом. Мы здорово провели вечер, смеясь и разговаривая о всяких пустяках, и совсем не касались темы о причине нашей с Жанной ссоры. Ближе к ночи нам всем троим, захотелось «продолжения банкета», и мы дружно двинули в «Бальтазар». Это был клуб, который негласно считался заведением для представителей нашего с Федькой племени. Туда частенько наведывались и оборотни, и люди, бывало, встречались, но в основном, конечно, посвященные в тайну нашего существования. Несмотря на необычную публику, все вели себя прилично и не выдавали своей сути, но случалось и всякое.