бесноваться на площадке в одиночку, а сам стекаю вниз на коврик и закрываю лицо руками. Кажется, что внутри подрагивает каждый орган. Уроды… Аааа! То чувство, когда думал, что видел в жизни дно, но снизу постучали.

-Прости меня, Надя…

-Да за что? - Начинает рыдать она. - Это ты меня прости.

К нам из комнаты выбегает ревущая Вера в обнимку с зайцем.

-Мамаааа! Мама, не плачь!

Решительно встаю на ноги. Успокаиваю девочек, выдав по кружке какао. Отправляю, как и планировал, Надю в ванную, а сам уношу в спальню Веру.

-Ты бил папу? - Мяукает она из-под одеяла.

-Тебе показалось, - отвечаю уверено.

-Папа бил маму? - Заглядывает мне в глаза.

Так велик соблазн сказать «да», но я не могу себе этого позволить.

-А раньше бил? - Настороженно замираю.

-Нет… Только кричал громко. И слова плохие говорил.

Выдыхаю.

-Мы просто очень громко разговаривали, - тормошу пушистую макушку с кудряшками. - Твой папа перепутал, где живет. Не туда пришел.

Вера крепко держит меня за руку, пока я читаю ей книжку про какую-то героическую мышь. Честно говоря, делаю это абсолютно машинально, потому что думаю о том, как теперь говорить с Надеждой. Как ей объяснять, что я вовсе не обычный человек… Тянуть дальше нельзя. Утром здесь будут менты и журналисты.

Застаю свою женщину на кухне, медитирующей в темноту окна с чашкой чая в руках.

-Вера уснула? - Оборачивается, услышав мои шаги.

-Да… - выдыхая, подхожу к ней сзади и сжимаю плечи. - Надя…

Она отзывчиво трется о меня щекой.

-Если ты подумал, что я его защищала, то это не так, - начинает тараторить. - Он хотел, чтобы ты бил…

-Я знаю… - перебиваю и сжимаю крепче плечи. - Надя, послушай, все ещё сложнее, чем тебе кажется. Твои родственники меня знают.

-Откуда? - Ахает Надежда.

Усмехаюсь…

-Потому что интересуются жизнью сильных мира сего. Я соврал тебе. Точнее, это как посмотреть, но в общем… - тру лицо. - Короче, до того, как меня поместили под домашний арест, я был действующим депутатом.

-Что? - Распахивает рот моя соседка.

На лице настоящий шок.

-Видишь в чем дело… - спешу я оправдаться, - мне и Артему пришлось вас на елке серьезно защитить от публичного позора. В том кофе, которым тебя пыталась угостить свекровь, Лина нашла большую дозу наркотика. Я тебе не хотел ничего говорить до официального заключения лаборатории… Тебя должны были увезти в больницу с передозом, Надя. Думаю, что телефон ты вовсе не теряла. Тебя намерено лишили средства связи…

-Какой ужас… - белеют и начинают дрожать ее губы. - Что ты вообще говоришь?

-Надя…

-Не трогай… - дергается она от меня обхватывая руками плечи.

-Не буду… - качаю головой. - В общем, твои родственники сложили два и два. А выяснив, с кем ты живешь, решили меня спровоцировать. Попросту посадить меня.

-И что теперь будет? - Шепчет Надя.

-У них ничего не выйдет. В подъезде стоят мои камеры. Но новый иск будет… Ты простишь меня? Что не сказал сразу?

-Я не знаю… - мотает она головой, - я ничего не понимаю. Ты прям настоящий депутат?

Киваю и достаю телефон. Нахожу в интернете репортаж одного из каналов с момента своего задержания.

-Аронов Иван Дмитриевич, - болезненно ухмыляется Надежда. - Господи, Марья права. Я в информационном вакууме живу! Какая ж я идиотка… А твои все друзья?

-Аркаша - мой помощник личный, а Королев, который тебя с елки подвозил, тоже депутат. Я боялся, что тебя придет в голову узнать о нем больше…

Надя вдруг резко взмахивает рукой и отвешивает мне пощёчину.

Перед глазами на мгновение вспыхивают звезды. Заслужено, чего уж…

Я перехватываю ее руку и дергаю на себя, силой прижимая к к груди. Втыкаюсь губами в щеку и иступлено прошу:

-Прости… ничего между нами не изменилось. Я все решу. Давай, Надя, скажи, что ты моя… Все равно ты не вывезешь это сама. Ты же понимаешь…

И только сказав, я осознаю, что использовал в качестве аргумента.

-Черт! - Спохватываюсь. - Прости. Я совсем не то говорю…

Сердце бьется. В груди горит от осознания, что я, возможно, сейчас ее потеряю. Причем, не физически, а именно морально и эмоционально.

-Я спать к дочке пойду… - опускает глаза Надежда. - Ты тоже ложись, Иван…

Отстраняется и пятится из кухни.

-Надя…

-Спокойной ночи, Иван. Лучше мы завтра поговорим.

Глава 24. Поверить

Глава 24. Поверить

Надя

Бессонная ночь отзывается в моей голове болью. До будильника ещё десять минут. Я не знаю, как жить дальше. Мне просто очень страшно и… это странное ощущение будто постоянно ищешь почву под ногами, а она все расползается и как болото засасывает.

Почему меня занесло в мир этих страшных, беспринципных, ставящих деньги превыше честной жизни людей? Почему на институтской дискотеке мне не встретился химик-энтузиаст или скромный учитель биологии? Мы бы поженились, родили Веру и жили на зарплату долго и счастливо. С премии покупали технику, ездили по выходным на дачу к его родителям и раз в два года на море дикарями. Это не плохая жизнь! Это понятная жизнь! Где у людей нету второго дна, нету времени и финансов на гулянки, где после тридцати пяти откладывают дочке на институт, а потом на свадьбу. Где вот эти все постельные новшества и эксперименты - от лукавого. Понежничали, поцеловались и не тянет постоянно где-то адреналинчику хапнуть…

Господи, Надя, ну о чем ты?! Рассуждаешь как бабка. Да потому что к черту летит вся наша с Марьей теория о мужской неверности. В отличие от бывшего мужа, Иван - прекрасный любовник! А женщин у него, судя по интернету, было чуть ли не в два раза больше, чем у Витора. По самым скромным подсчетам я двадцатая. Это унизительно и мерзко.

Ещё хуже, что мой сосед прав. Без его помощи я теперь не смогу развестись с мужем.

Закусываю пододеяльник и тихо вою. Да кого я обманываю, если бы Иван не появился, бывшие родственники точно отобрали бы у меня дочь! Просто упекли бы меня в клинику и вышли из ситуации героями. Кошмар! Какой кошмар! У меня не было шансов! А до чего опустился Витор? В тридцать два покалечиться и навсегда расписаться в профнепригодности вместо того, чтобы учиться… Симбиоз матери и алкоголя сделали из него безвольное существо. Что будет с их