— Я принес деньги, — солдат протянул монаху две монеты по пять крейцеров.

Отец Ливитус денег брать не стал, их взял брат Ипполит.

— Вы жертвуете на доброе дело, — произнес монах. — Господь не забывает о таких делах.

— Никогда не сомневался в этом.

Брат Ипполит помог солдату раздеться.

— Как вы себя чувствуете? — Спросил отец Ливитус.

— Намного лучше.

— Ну, что же, вижу. — Монах стал осторожно разминать левую руку солдата. — Получше стала, получше. Но это не от мази, это от перетяжки. Брат Ипполит, накладывайте повязку снова.

— И долго мне ее носить?

— Если хотите владеть рукой, то до зимы.

— До зимы!? — Удивился солдат.

— Да, сын мой, до зимы. Вам разворотили суставную сумку, я вообще удивляюсь, что вы можете ее поднять.

Брат Ипполит примотал руку к торсу бинтами накрепко.

— Так, давайте, показывайте ногу. Ну, тут все заживает как на младенце. Жара, озноба не было?

— Нет, не было. Чувствую себя нормально. — Он вздохнул. — Неужели придется носить бинты до зимы?

— Да, сын мой, придется.

— Я хотел завтра покинуть ваши края. Кстати, а что вы говорили про сохранность зубов? Какой-то мел нужен, сарацинская вода?

— Мы вам все приготовили.

— Сколько с меня?

— Вы уже за все заплатили, — сказал отец Ливитус. — Брат Ипполит вам все уже приготовил. И для зубов, и для плеча. И бинты, и мазь. Если не уедете — через три или пять дней приезжайте. Поглядим вашу руку.

— Все-таки уеду.

— Жаль. Такой человек нам в графстве был бы нужен.

— Нужен?

— Нужен. Вы же видите, что порядка нету.

— Я много где был. Сейчас порядка нигде нету. Война столько лет идет, да и чума еще.

— Ну, если надумаете остаться, я представлю вас аббату. Я говорил ему о вас. После уборки бароны устроят съезд перед фестивалем. Думаю, многие захотят видеть у себя такого человека. А может, и молодой граф созреет к тому времени.

— Вряд ли я так долго задержусь здесь.

— Что ж, еще раз очень жаль.

Они попрощались. Брат Ипполит дал солдату холщовую сумку с мазями, бинтами, средства для зубов, заодно рассказал, как этим всем пользоваться, проводил до двора и даже помог сесть на коня.

И тебе здравия, молодой человек, — ответил солдат и выехал из монастыря под недобрым взглядом толстого привратника.

Как выехал — так сразу зарядил дождь. Мелкий, нудный. Морось. Все утро его не было. Казалось, вот-вот выглянет солнце. Но не выглянуло. Пошел дождь проклятущий. Волков накинул капюшон, двинул лошадь легкой рысью, поглядывая на дом фрау Анны. Дом был небольшой замок. Небольшой, но красивый. В не очень узких окнах блестели стекла. Видимо, у фрау Анны водились деньги. Даже балкончик был. Волков видел уже балконы, далеко на юге. В здешних местах балконы были редкостью. Около замка стояло пять или шесть домишек. Бродил десяток коров вдоль леса. Лес плавно переходил в болото. Вскоре все это осталось позади.

Глава четвертая

Было не холодно, но дождь не прекращался. Солдат рано встал, и его заметно клонило в сон. Спать в седле — дело очень опасное. Но именно в седле так хочется спать. Особенно если конь идет шагом. Время от времени солдату приходилось взбадривать себя, вставать в стременах, шпорить коня, пуская его в рысь, вытирать лицо мокрой перчаткой. Но, чуть проехав, он снова начинал клевать носом. И вот в один такой момент, когда он едва не закрыл глаза, его верный конь вдруг взбрыкнул. Коротко всхрапнул, он вытянул голову вперед и прижал уши. Он шумно дышал и начал пятиться. Таким, за все три года владения, солдат его не видел.

— Эй, ты чего? — Волков похлопал коня по шее, тот остановился, затанцевал и вдруг лягнул воздух. — Да что с тобой, дьявол тебя бери? — Он снова гладил коня по шее, пытаясь его успокоить. — Давай-ка потихонечку вперед.

Конь буквально затанцевал на месте, но вперед не шел.

— Да какого ж дьявола ты так распалился? Тут на три лиги ни одной кобылы нет, чего ты танцуешь?

Но конь продолжал перебирать ногами, готовый вот-вот встать на дыбы.

— А ну-ка успокойся, доиграешься. — Повысил голос солдат. Он с силой натянул поводья, хотя одной рукой это было сделать непросто. — Успокойся, волчья ты сыть.

И тут он услышал плеск воды и хруст кустарника. Он поднял голову, чуть обернулся и увидел, как по болоту шлепает огромными ножищами здоровенный, почти голый мужик. На мужике были только остатки драных штанов. Волос у него было мало, но они были длинные, редкие космы свисали до плеч. Сам он был крупный, если не сказать огромный. Одутловатый, словно больной. С неестественным свисающим брюхом. Но даже по болоту мужик двигался очень проворно. Огромными ладонями с черными ногтями он отодвигал редкие орешины и шёл прямо к Волкову. Тяжело дышал, но шёл быстро. Волков с удивлением рассматривал его лицо. Мужик был явно тяжело болен. Глаза его были бесцветные, водянистые. Губы распухшие, серые, в пол-лица, а кожа серо-зеленая.

— А ну, стой! — Крикнул ему солдат. Уж больно недобр был мужик.

Но тот продолжат идти. Конь под солдатом просто бесился, но Волков тянул и тянул на себя узду, не давая коню поднять голову. А больной мужик хрипел и шлепал по болоту огромными ножищами все ближе.

— Эй, ты, чумной! Или желтушный. А ну, не подходи! Стой, говорю! Меч возьму — располосую.

И тут конь захрапел, заржал сдавленно и жалобно. Страшный мужик неумолимо приближался. Он буквально пожирал солдата глазами. При этом он стал еще чавкать, как будто захлебывался слюной, и уже тянул руку, хотя был еще в десяти шагах. Чтобы достать меч, Волкову пришлось бы бросить поводья, а конь почти взбесился и ждал этого.

— Надо бы освежевать тебя! — Крикнул солдат. — Чтобы ты не пугал людей, но сейчас мне некогда.

Он чуть отпустил повод, и… даже шпорить коня не пришлось. Тот рванул так, как никогда в жизни. Солдат чуть не завалился на спину от неожиданности, еле удержался в седле.

Почти всю свою взрослую жизнь Волков провел в седле. Он даже вспомнить не мог, сколько жеребцов, меринов и кобыл у него было. Под ним только четырех убили. И в умении держаться в седле, если он и уступал кому-то, то, наверное, только рыцарям-турнирщикам да старым кавалеристам. Это его и спасло. Поэтому и не вывалился. Но, как бы хорошо ни был кован конь, если он несется изо всех сил по глине и лужам, он поскользнется.

Так и случилось. Пока солдат