Медсестра действительно оказалась очень хорошей – светловолосая, похожая на добрую мамочку женщина, примерно ровесница маме Стэнли. Едва увидев его, она тут же сказала:

– Ой, вам очень плохо, да?

– Неужели всё настолько очевидно? – спросил Стэнли. Его голос был слабым и хриплым.

Медсестра кивнула.

– Горло болит?

– Да, мэм. Очень болит.

Он не сказал ни слова об онемевшей руке. Слишком боялся услышать ответ. Он не хотел попасть в больницу. После того как отца положили в больницу, он оттуда уже не вышел.

– Так, давайте-ка вас осмотрим и решим, что с вами делать.

Она жестом показала ему пройти в маленький кабинет для осмотра в дальней части аптеки.

Она сунула ему в ухо термометр и посмотрела на него.

– Температуры нет. Но всё-таки, пожалуй, надо сделать мазок и проверить на стрептококк.

Анализ оказался очень неприятным. Она сказала ему открыть рот пошире, достала длинную ватную палочку и сунула её глубоко ему в горло. От мягкой ваты ему было так же больно, как от острого металла, горло тут же сдавило. Когда медсестра извлекла ватную палочку обратно, на ней была кровь.

– Так, это совсем нехорошо, – сказала она, нахмурившись. – Давайте-ка я сделаю анализ, потом решим, что делать.

Через несколько минут она вернулась.

– Стрептококка нет, но ваше горло настолько раздражено, что это явно какая-то инфекция. Кровь – это в любом случае плохой признак. Я выпишу вам рецепт на антибиотики, но если к понедельнику вам лучше не станет, обещайте, что запишетесь к врачу, к которому ходите обычно.

– Обещаю, – сказал Стэнли, хотя он «обычно» вообще не ходил ни к какому врачу и не собирался.

Хотя по пути домой он по-прежнему чувствовал себя ужасно, визит в клинику вселил в него определённые надежды. Он реально что-то сделал. Получил настоящее лекарство. Уж оно-то точно поможет.

В ванной Стэнли посмотрел на себя в зеркало. Увиденное его совсем не порадовало. Он не снимал форму уже почти сорок восемь часов. Бледный, потный, пахнет от него не лучше, чем от того бака с биологическими отходами. От формы надо избавляться. Он расстегнул рубашку, потом манжеты на рукавах и потянул за левый рукав, но рука настолько распухла, что плотно застряла в тканевой трубке. С правой рукой дела обстояли примерно так же. Он потянул за рукав и извернулся, надеясь, что найдёт какую-нибудь волшебную позу, которая поможет рукам вырваться из полиэстеровой неволи.

Когда это не помогло, Стэнли в отчаянии схватился за ножницы. Ему удалось просунуть одно лезвие под левый рукав, и он разрезал его вплоть до самого плеча. Работать левой рукой оказалось сложнее, но в конце концов он разрезал и правый рукав, а потом сбросил потную, безнадёжно испорченную рубашку. Это была даже не его рубашка. Форма охранника – собственность компании, которую выдают сотрудникам напрокат. Её стоимость точно вычтут из следующей зарплаты.

В душе он с трудом стоял на ногах, так что пришлось опереться о стену, чтобы не поскользнуться и не упасть. Он полил спину горячей водой, надеясь, что это хоть немного поможет от чего-нибудь. Распухшие руки всё так же не чувствовали ни тепла, ни воды.

Измождённый геркулесовыми усилиями, в которые превратились раздевание и приём душа, Стэнли надел первую попавшуюся футболку и пижамные штаны. Превозмогая боль, он сунул в рот таблетку антибиотика, запил её парой глотков воды и рухнул на кровать.

Проснувшись и попытавшись встать, он тут же упал на пол. Его правая нога больше не держала его вес. Едва он попытался встать, она сложилась под ним, словно в ней не было ни мышц, ни костей. Присев на пол, Стэнли пощупал правое бедро, но ничего не почувствовал. Он хлопнул по нему ладонью, потом изо всех сил хватил кулаком. Всё равно ничего. Да и рука, которой он бил по бедру, тоже онемела. Что с ним вообще происходит? Началась какая-то дегенеративная болезнь, из-за которой он всю оставшуюся жизнь проведёт в инвалидной коляске? Но если это болезнь, то не слишком ли быстро она развивается? Может быть, визита к медсестре было всё-таки недостаточно и надо попросить Мелиссу записать его ко врачу? Ему явно надо обратиться к какому-то специалисту. Даже если врач причинит ему боль, хуже, чем сейчас, всё равно не станет. Неужели он, как и отец, слишком долго медлил, и сейчас уже слишком поздно?

С огромным трудом Стэнли развернулся, опёрся руками о кровать и сумел встать. Шаги его были медленными, он волочил за собой правую ногу и в основном заставлял работать левую.

Сколько он уже времени ничего не ел и не пил? Стэнли не помнил. Воды. Надо хотя бы выпить воды. Он доковылял до кухни, всё ещё чистой благодаря Мелиссе, и достал из шкафа стакан. Наполнив его водой из-под крана, он сделал глоток.

Нестерпимая мука. Казалось, словно он не пьёт воду, а глотает битое стекло. Стэнли склонился над раковиной и выплюнул воду; она была розовой от крови. Он думал, не стоит ли разогреть немного супа, но если уж он даже пить не может, то есть не сможет тем более. Сама мысль о том, что придётся глотать что-то горячее, была невыносима.

Зазвонил телефон, и Стэнли с ужасом понял, что оставил его в спальне. Он потащился в сторону кровати; телефон трезвонил ещё долго, но к тому времени, как Стэнли до него добрался, уже стих. На экране он увидел надпись: «Пропущенный звонок: Мама». Стэнли отлично знал, что, если не перезвонит ей сразу же, она решит, что он умер.

– Алло? Стэнли? – Она ответила после первого же гудка.

– Привет, мам. – Стэнли пытался говорить нормально, но голос звучал хрипло, а в конце вообще сорвался на писк.

– Что с твоим голосом?

– У меня все это спрашивают.

Он лёг на кровать, чтобы поговорить. Сидеть – это лишняя трата сил.

– Мелисса вчера вечером приехала забирать детей после того, как навестила тебя. Сказала, что ты ужасно выглядел.

– Рад слышать.

Просто замечательно. Даже мама и сестра обсуждают, какой же он неудачник.

– Это не шутки, Стэнли, – мама говорила строгим тоном, который освоила, когда ругала его в детстве. – Она считает, что тебе надо сходить к врачу.

– Я сегодня утром сходил в клинику, мам. Медсестра выписала мне рецепт на таблетки. Они просто ещё не подействовали как следует. У меня всё будет хорошо.

Он на самом деле уже и сам не верил, что ему будет хотя бы приблизительно «хорошо», но не хотел пугать маму. Она таких страхов и тревог натерпелась, когда болел папа, что заслужила спокойно прожить остаток жизни.

– Ещё Мелисса говорит, что тебе надо чаще выходить из дома, видеться с людьми. Ну, когда тебе станет лучше, естественно. Она говорит, что тебе одиноко.

– Скорее всего, она права. Мне просто тяжело. Я ещё не забыл Эмбер.

К горлу, и без того болевшему, подкатил комок. Да, вот именно этого ему и не хватало. Расплакаться перед мамочкой.