И уже не в первый раз.

– Следите за языком, будьте так добры, – сказала агент Вулф.

Тоже далеко не в первый.

– Я и слежу. Слежу за тем, как ругаюсь, потому что он был у нас в руках! Этот засранец был у нас прямо в руках, а теперь…

Судя по всему, на этом слове с агента Вулф действительно стало хватит, потому как она выскочила из машины вместе со своей записной книжкой и потопала обратно в номер.

В последний номер в последнем отеле за эту поездку, по всему видать. Ориентировка – или что там у канадцев было вместо нее – не выявила ни грузовика, ни мальчишек. И ни следа того, кто, по твердому убеждению агента Дерновича, и был потенциальным убийцей, за которым они охотились.

– Ну, вот как они могли его не найти? – спрашивал он раз, наверное, в сотый за последние семьдесят два часа.

– Территория большая, – терпеливо отвечала Вулф. – Дорог много, все надо охватить. И они далеко не счастливы, что мы здесь торчим.

Это еще было слабо сказано. У канадцев только что пар из ушей не валил. Они, естественно, знали, что в стране толчется Бюро, но до сих пор дипломатично и подчеркнуто смотрели в другую сторону – пока агенты не высовывались и держались ближе к обочине.

Потом все предсказуемо пошло по борозде, особенно когда Дернович увязал ориентировку напрямую с убийством двоих агентов, которых, можно сказать, вплавили в дорогу. И термин «профессиональный убийца» канадцам тоже очень не понравился. А то, что Дернович не сумел объяснить, кого именно убийца собирается убить, – так и совсем. Еще бы немного, и он ляпнул бы им про угрозу открытых военных действий.

Катлера вызвали на ковер его собственные боссы, которых, в свою очередь, вызвало на ковер ни много ни мало канадское правительство. На ковер вообще много кого понавызывали, и все это в итоге прилетело обраткой многострадальному Дерновичу. Все бы еще ничего, если бы время не шло, а этого ублюдочного Верящего мальца так никто с тех пор и не видел.

Короче, Дернович тоже ушел к себе в номер. Час был поздний. Вулф вполне справедливо на него разозлилась. Он и сам откровенно злился на Вулф: она все чаще уходила по уши в свои записные книжки, пялясь на эти чертовы руны, каковые суть бред собачий, и больше ничего. Хотя, с другой стороны, может, она была занята совсем и не этим. Может, сидела там сейчас и строчила докладную на некомпетентного напарника.

Он скормил телевизору пятицентовик, чтобы посмотреть новости, но не успел и первого заголовка расслышать, когда зазвонил комнатный телефон.

– Это агент Дернович? – вежливо осведомился отчетливо канадский голос.

Адресат издал звук, недвусмысленно выражающий отвращение.

– Ребят, вы вообще слышали о прослушках?

– Извините, – так же вежливо отозвался голос, выбравший в упор не распознавать сарказм. – Это агент Дернович?

– Он.

– Есть основания полагать, что мы обнаружили ваш грузовик, агент.

Дернович сел так быстро, что у него закружилась голова.

– Агент, вы все еще здесь? – поинтересовался голос.

– Где? – хрипло спросил агент.

Не успев еще толком проснуться, Малкольм знал, что в окно кабины стучат далеко не друзья. Он открыл глаза и уставился прямо в луч мощного фонарика, который бесцеремонно обнюхивал его заспанную физиономию, голые плечи под одеялом и просыпающегося Нельсона за спиной.

– Ох, нет, – едва слышно выдохнул этот самый Нельсон.

– Все, что вы будете делать, должно быть сделано медленно и миролюбиво, – сообщил голос за светом.

– Мы ничего плохого не сделали, – начал Нельсон.

– А с моей стороны это выглядит по-другому, – возразил голос. – Одежду надеть. И без резких движений.

– Ох, нет, – продолжал цедить сквозь зубы Нельсон. – Ох, нет, нет, нет, нет…

– Да все в порядке, – так же тихо сказал Малкольм, нащупывая раскиданные вокруг комья одежды.

Он весь дрожал: торчать голышом было реально слишком холодно, даже в машине… но как тут не торчать, когда такие приятные вещи раздают?

Интересно, это было последнее счастье на его веку?

Он сел и попробовал разглядеть за светом человека. Королевская полиция, ага. Фонарь в одной руке, в другой – пистолет. Нельсон его тоже увидел и поднял свои – дескать, не стреляйте.

– Одевайтесь и даже не пытайтесь что-нибудь выкинуть, – сказал коп. – Делайте, как я говорю, и я не буду стрелять.

– А зачем вы тогда в нас стволом кажете? – пробурчал Нельсон, натягивая рубашку.

– Он не в нас им кажет, – Малкольм последовал его примеру, не сводя взгляда с копа, – а в меня.

– Как они вообще нас нашли?

– Возможно, за границей все-таки следят, даже здесь.

– Вот об этом-то мне дед и говорил…

– Я тебя не виню, – спокойно сказал Малкольм. – Честно.

Он улыбнулся Нельсону. Настоящий, всамделишный. Пусть хотя бы это останется.

– Шевелитесь там, – напомнил коп. – Тут, знаете ли, не жара.

Малкольм натянул толстый свитер, аккуратно просунув руки в рукава.

– Мы выходим, – громко сказал он. – Не стреляйте.

– Это будет зависеть от вас, – отозвался офицер.

Малкольм открыл дверь со своей стороны. Нельсон позади – со своей. Малкольм вылез в снегопад, руки вверх. Нельсон пошел в обход на их сторону.

– Ты – стой там, – скомандовал коп.

Нельсон повиновался. Полицейский повернулся обратно к Малкольму:

– Тебя зовут Малкольм?

– Нет, – просто ответил тот.

Это была чистая правда. Физиономия копа разом сделалась жестче.

– Я ищу Верящего подростка на ржавом коричневом грузовике, направляющегося к американской границе. – Он полыхнул фонариком в лицо Нельсону, заставив того сощуриться. – Возможно, в компании другого подростка.

Луч вернулся к первой мишени.

– И ты мне говоришь, что ты – не он?

– Нет, – пожал плечами Малкольм. – Только что меня зовут не Малкольм.

– Ты что, умничать со мной удумал?

– Нет.

– Нет, сэр.

– Нет, сэр.

Коп бросил косой взгляд на Нельсона.

– Меня блевать тянет с таких, как вы, понял? – Он сплюнул Малкольму под ноги. – Гомики.

– Пасть закрой, – скомандовал Нельсон.

Луч в мгновение ока уперся обратно в него.

– Что ты сказал?

Лицо Нельсона вдруг сделалось злым, очень злым. У Малкольма живот завязался узлом. Он незаметным движением поправил рукава.

– Мне такого добра от отца хватило, – процедил Нельсон.

Он оттянул губу и показал дырку на месте зуба (которую Малкольмов язык не так давно навещал).

– Вот это сделал последний человек, назвавший меня гомиком. Я себе сказал, что больше этого не повторится.

– Речуга что надо, – одобрил коп. – Только пушка тут у меня, и я тебе столько зубов повышибаю, сколько захочу.

Со всей быстротой, на какую он только был способен – то есть очень быстро: его как раз