– Так вы хозяйка? – ахнула я.

– Нет, как ты, по окнам подглядывать пришла. Гляжу, а место уже занято, – хмыкнула она. – Входи в дом, юмористка. И обувку снимай.

Я сбросила сандалии и прошла в комнату. Разномастная мебель: в центре круглый стол, накрытый скатертью, вокруг стола стулья с гнутыми ножками, у стены старинная панцирная кровать, застеленная по всем правилам – с горой подушек под кружевной накидкой. Противоположную стену занимали трехстворчатый шкаф довоенного производства и солидный кожаный диван.

– Нравится? – усмехнулась старуха, проследив за моим взглядом.

– Красиво, – слукавила я.

– Угу, красиво. Как в пятизвездном отеле, – засмеялась старуха. – Выбирай место по вкусу. Чаевничать будем.

– Да я, собственно, ненадолго. Мне бы жиличку вашу повидать. Евгению.

– Чего ее на ночь глядя беспокоить? Чем я тебе не собеседница? Незачем Женьку булгачить. Устала она, пусть отдыхает. Явилась на ночь глядя, еще и людей будить собираешься? Я-то известная полуночница, а Женька у меня девочка скромная. Пришла домой – и сразу на боковую.

– Пелагея Ильинична, мне ведь срочно, сами понимаете. До утра никак не терпит.

– А ты меня поспрашай. Может, я на что сгожусь? – не сдавалась старуха.

– Если только у вас есть телефон Ивана Степановича, – улыбнулась я.

– А кто это такой, Степаныч твой? У Женьки ухажеров нема.

– Это конюх ваш местный, за Арабеллой присматривает.

– Молодой? – игриво поинтересовалась бабуля.

– В возрасте.

– Так на кой он тогда тебе? Или как в поговорке: старый конь…

Пелагея Ильинична не договорила, давая мне возможность самой вспомнить, чем там заканчивалось. Пришлось объяснять.

– С Иваном Степановичем мне по делу нужно поговорить. Срочно причем.

– Ах, поговорить? Это тебе, дочка, придется утра дожидаться. Женька уж если заснет, так ее танком не разбудишь. Я давеча пыталась и ни с чем ушла.

– Неужели не смогли добудиться?

– Не смогла. Она на другой половине живет, и вход там отдельный. Я уж кричала ей, кричала, в стену долбила, а она, Женька твоя, так и не услышала. Наутро я ее спрашиваю: чего не отзывалась, колобродила где-то всю ночь? А она мне: «Как можно, Пелагея Ильинична? У себя была. Спала крепко, вот и не слышала».

– И давно это было? – заинтересовалась я.

– А вот вчерашней ночью и было. Да я не в обиде: девонька устает сильно – то тренировки, то соревнования.

– Но сейчас она дома? Можно это как-то проверить?

– Ладно уж, давай проверим.

Пелагея Ильинична подошла к трехстворчатому шкафу и открыла дверцу. Она что, в шкафу свою постоялицу искать собирается? Пока я соображала, что делать в моем случае, если ты оказался в доме у маразматика, хозяйка успела втиснуться в шкаф, постучала по задней стенке и громко прокричать:

– Женька! Дома, что ли? Заходи, гость к тебе пожаловал.

Все оказалось просто. Шкаф стоял у стены, сообщающейся с другой половиной дома. О том, что на свете существуют сотовые, Пелагея Ильинична, видно, забыла. Или же доверяет только дедовскому способу связи.

Как ни странно, способ подействовал. Из-за стены послышался крик:

– Какие гости, Пелагея Ильинична? Ночь на дворе. Снова сериалов насмотрелись, а теперь ложиться боитесь? Имейте совесть, у меня был тяжелый день.

По голосу я сразу узнала Евгению. Только вот назвать его уставшим как-то язык не поворачивался. Совсем наоборот, я бы сказала, что голос звучит на удивление бодро, даже весело. Видимо, к тому же выводу пришла и Пелагея Ильинична, поскольку снова нырнула в шкаф и громко закричала:

– Женька, иди сюда немедленно! Я не обязана твоих гостей полночи развлекать. Забирай, а потом хошь спи, хошь беседы веди. Жду минуту, а потом ты меня знаешь!

В комнате наступила тишина. Добрых пять минут ее нарушало только постукивание маятника в настенных часах.

– А что случится, если Евгения не придет? – шепотом полюбопытствовала я.

– А что должно случиться? – Пелагея Ильинична следом за мной перешла на шепот.

– Вы же сами сказали: жду минуту, а потом ты знаешь. О чем она знает? Может, и меня просветите?

– Ах, это… – протянула старуха. – Ерунда. Не бери в голову.

– И все же, – настаивала я.

– Да ничего не будет. Придет сейчас твоя Женька, никуда не денется.

Пелагея Ильинична оказалась права. Дожидаться решительных мер Евгения не стала. Еще через минуту в сенях зашумело, и в комнату вошла Евгения. Увидела меня и удивленно подняла брови:

– Вы? Вот уж кого не ожидала увидеть.

– Ожидала или не ожидала, а гостью забирай, – велела Пелагея Ильинична. – Мне спать пора ложиться.

– Пойдемте на мою половину, – пригласила Евгения. – Я, правда, тоже уже собиралась спать, но, видно, придется отложить.

Пелагея Ильинична выпроводила нас на крыльцо и накрепко закрыла все засовы. Грохот этих замков, засовов и дверных цепочек мы слышали всю дорогу, пока обходили дом и поднимались на половину Евгении.

– Нелегко вам с ней? – сочувственно спросила я.

– Нормально. Она ко мне не особо лезет. Так, изредка шумит, когда что-нибудь привидится. Мнительная очень. То во дворе у нее кто-то ходит, то на чердак кто-то залез. Схожу, попугаю невидимых пришельцев – и все беспокойство, – спокойно ответила Евгения.

Эта половина дома мало чем отличалась от комнаты Пелагеи Ильиничны, разве что кружевных накидок не было. Чай мне Евгения предлагать не стала. Указала рукой на свободный стул, сама села напротив и молча приготовилась слушать. Я решила начать с приятного, чтобы немного смягчить атмосферу.

– Поздравляю с победой, – воодушевленно начала я. – Слышала, ваш успех был оглушительный.

– От кого слышали? – Голос Евгении потеплел.

– Кугушев нахваливал, – призналась я. – Сказал, что вы всех порвали. Это дословно.

– Уверяю вас, он преувеличивает. Тур пройден хорошо, это правда. Арабелла заслужила победу на законных основаниях. Остальное не важно. Жаль, конечно, что Ромка не смог насладиться победой. Но что теперь об этом говорить?

– Все равно, ваша заслуга в общей победе бесспорна, – настаивала я. – Трудно, наверное, было? Конец соревнований, все спортсмены уже знают, чего друг от друга ожидать, и тут вклиниваетесь вы. Недовольных не было?

– Плевать, – резко оборвала меня Евгения. – Я не собираюсь тратить свою жизнь на то, чтобы ублажать соперников. Жюри одобрило мою кандидатуру, и точка.

– Абсолютно с вами согласна, – поспешно кивнула я. – Спорт есть спорт. Здесь или ты победишь, или тебя победят. Отпраздновать не успели?