— Эй, вернитесь! Вернитесь! — кричал Мартин вдогонку.

Но как бы не так. Ветры улетели и больше никогда к Мартину не возвращались.

Все воскресенье с утра до вечера Мартин сидел на своих коробках и коробах с пирогами, печеньями и тортами и не знал, что делать. А к ночи домик снова зашатало. И снова вышли из дремучего леса звери: слоны и жирафы, крокодилы и леопарды, зебры и львы. А следом за ними летели птицы. Когда Мартин выглянул из окошка, все зарычали и запищали, залаяли и заквакали, завыли и зашипели:

— Где наши пироги? Где наши пироги?

— Да вот же! — закричал Мартин. — Прошу! Угощайтесь!

Вынес он на крыльцо короба и кульки, корзиночки и коробки, и звери накинулись на угощенье и слопали все до последней крошки. А после спросили у Мартина, почему же сдобу не разнесли. И старый Мартин поведал зверям печальную повесть. Надоело ветрам таскаться по свету с мешками да коробами, улетели они и больше никогда не вернутся — не принесут ни муки, ни яиц, ни масла, ни молока, ни изюма…

Опечалились звери. Лев зарычал от горя, у крокодила потекли по щекам крокодиловы слезы, на попугая от тоски напала икота. В общем, вся звериная братия, стеная и плача, поплелась назад в свой дремучий лес.

Наутро, в понедельник, когда старый Мартин печально и одиноко сидел у себя в пекарне, в окно вдруг снова впорхнула колибри. Она села подоконник, разинула клюв да как закричит:

— Так нечестно!

— Ты о чем? — озадаченно спросил Мартин.

— Я сказала: нечестно! — повторила колибри. — Нечестно, что ветры не хотят разносить угощенье.

— Ах, вот оно что, — сказал Мартин. — Если ты об этом, то я точно такого же мнения.

— Ты хоть знаешь, что творится в лесу? — защебетала колибри. — Крокодил Абдула, ужасный злодей, за целые сутки не съел ни одной рыбешки! А все потому, что до сих пор сыт от твоих пирогов. А еще знаешь, что? Леопард Юсуф мирно беседует с обезьянкой Фритци! А все потому, что брюхо у него набито твоей сдобой и нет аппетита на обезьян. А еще знаешь, что? Носорог Балдуин до того подобрел от мучного, что предложил льву Конраду подружиться. Видишь, что делается на свете от твоих пирогов! Несправедливо, что четыре ветра больше не хотят их разносить!

— Увы, увы, — вздохнул старый Мартин. — От доброго пирога, испеченного добрым пекарем, мир очень и очень добреет. Но какой толк от добрых пирогов, если их некому разносить? А с разноской, увы, покончено.

Уронил Мартин голову на грудь, подпер ладонями щеки и весь поник от печали, как сдутый воздушный шарик. А колибри полетела обратно в лес и наплакала в розовый кактус целую лужицу слез, что для такой пичуги, согласитесь, немало.

Мартин с тех пор много раз призывал ветры вернуться. Но они не вернулись. И людям приходится печь пироги самим, а птицы и звери в дремучем лесу остались и вовсе без пирогов. И крокодил Абдула вновь пожирает по дюжине рыбешек в день, а Леопард со Львом полюбили мясо и жрут своих лесных соседей за милую душу.

Мартин сегодня — седой-преседой старик. И мир наш тоже состарился. Но и сегодня еще встречаются добрые пекари, и они умеют печь добрые пироги.

Будем же надеяться, что от их пирогов мир со временем подобреет, как когда-то подобрел от пирогов негра Мартина.

Когда леди Браун рассказала на палубе парохода «Цикада» историю про негра Мартина, тетушка Юлия сказала:

— Первый раз в жизни мне решительно все равно, правда это или нет, — так все верно, складно и хорошо.

А пароход «Цикада» плыл все дальше на юг, к берегам Испании. Справа и слева от бортов щелкали острыми зубами акулы, хватая объедки, которые судовой повар выбрасывал в воду. Дамы в шезлонгах завели разговор о погоде.

— Как вы пережили на пароходе бурю? — спросила тетушка Юлия английскую леди.

— Какую еще бурю? — удивилась Глория Браун. — Мы никакой бури не видели. Погода стояла прекрасная. И подводные лодки со своими ужасными торпедами нам тоже, кстати, не докучали.

— Странно! — сказала тетушка Юлия. — 20 апреля на маяке разыгралась страшная буря. Поразительно, что вы ничего не видели.

В эту минуту над их головами раздался пронзительный крик. Плюх! — на поручни опустились четыре большие чайки.

— What's that? — испуганно вскрикнула леди Браун.

— Что-что? — спросила тетушка Юлия.

— Кто это такие? — перевела свой вопрос с английского на понятный язык леди Браун.

— Это наши друзья! — пропищала Филина. Она мигом узнала и чайку Александру, и трех ее подруг.

Чайки вежливо кивнули и сказали:

— Здравствуйте, милые дамы!

— Здравствуйте! — ответили дамы, и тетушка Юлия тут же спросила:

— Вы откуда летите?

— Мы летели за вами, — ответила Александра. — Очень уж захотелось нам в теплые страны. К тому же Иоганн и Ганс-в-узелке просили передать вам привет.

— От Морешлёпа вам тоже привет! — добавила Эмма Орлиный Глаз.

— А с ним-то вы где встретились? — пропищала Филина.

— На маяке, — сказала Эмма Песчаная Отмель. — Мы все вместе уплетали омаров. И простили ему, что он устроил бурю.

— Так все-таки он виноват? — спросила тетушка Юлия.

— Этот мошенник подговорил маэстро Погодника! И тот специально по его просьбе накликал две бури сразу: одну на маяк, а другую — летучую — прямо на нас, четырех бедных чаек.

— Накликал, накликал! — запричитала Эмма Орлиный Глаз.

— Это как же? — спросила Филина. — Что такое летучая буря?

— Накликал бурю и навязал нам ее на хвост! — возмущенно сказала Эмма Резиновый Клюв. — На нашем пути гремел гром, сверкали молнии и хлестал дождь, а вокруг стояла прекраснейшая погода. А как только долетели до маяка, мы сразу попали во вторую бурю. За эту услугу Морешлёп подарил маэстро Погоднику двух дельфинчиков для аквариума.

— О чем сам же и разболтал! — негодующе крикнула Эмма Орлиный Глаз.

— У нас в Англии водяные воспитаны куда как лучше, — заметила леди Браун.

На минуту все замолчали. Пароход проплывал Бискайский залив. Наконец мышь Филина сказала:

— Вообще Иоганн должен бы как следует наказать водяного!