Лежала она на спине, ее льняная ночная рубашка на груди, часть тонкого одеяла и простыни были сплошь пропитаны запекшейся кровью.

Вайнгарт тут же приступил к делу. Надев очки и наклонившись над кроватью, он внимательно осмотрел труп.

– Ее убили около двенадцати часов ночи, не позже, – последовало его заключение. – Способ убийства тот же, что и в случае с Беклемишевым – точный удар карманного ножа в сердце. Умерла она практически сразу, не мучилась.

– Того же самого ножа? – cпросил Зацепин, слоняясь из угла в угол со сдвинутыми бровями.

– Скорее всего.

– Да-а, убийца уж и за женщин взялся!.. Но что ему могла сделать Чиркова? Чем прогневала?

– Причины убрать ее у него, несомненно, были, – хмыкнул Хитрово-Квашнин, глядя на восковое лицо дворянки, словно ожидая от нее ответа, – их надо только выявить. – Он посмотрел на писарька, сидящего под присмотром Соколовского за маленьким столиком с пером наготове. – Пиши в свой протокол, Дьячков: убийца проник внутрь, выставив на первом этаже оконное стекло. Случилось это до дождя, иначе остались хоть какие-нибудь следы на земле, подоконнике или на полу. Не потревожив лакеев, он поднялся на второй этаж, миновал каморку служанки и, тихо войдя в комнату, вонзил нож в сердце спящей хозяйки. Тем же самым путем и ретировался…

– Гладко же он осуществил задуманное, – промолвил Соколовский. – Без сучка, без задоринки.

– И не говорите, – кивнул доктор, укладывая очки в футляр. – Все прошло как по маслу!

– Марк Иваныч, Осип Петрович, Дьячков! – окликнул расследователь спутников, – можете выходить наружу. А мы тут с Зацепиным еще немного осмотримся, порассуждаем.

Когда шаги штаб-лекаря, секретаря и подканцеляриста застучали по лестнице, он повернулся к помощнику.

– Ты, друг мой, тут осмотрись, как следует, я же проверю бумаги Чирковой. Вдруг что обнаружится.

Поручик сорвался с места и заметался по комнате.

– Кто ж так производит осмотр, Ардалион Гаврилыч?.. Носишься, словно в сапоги горячих углей насыпали! У тебя ж нога болит.

– Привычка, не знаете, что ли? А с ногой уже все в порядке.

– Ладно, Бог с тобой, только будь внимательным!

Проверив в секретере бумаги и не найдя в них ничего любопытного, Хитрово-Квашнин прошелся по комнате, потрогал ароматную связку грибов, посмотрел в окно. За ним вовсю светило солнце. Вдали за садом, в уже подсохших полях, работали крестьяне, методично сгибая и разгибая спины. Рожь жали серпами мужики, бабы и подростки вязали ее в снопы.

«Зерно в колосу – торопись жать полосу», – пришла на ум народная поговорка.

Он перевел взгляд на подоконник, где лежал продолговатый чехол, замеченный им еще в первый приход к Чирковой.

– Что тут? – пробормотал он себе под нос. – Хм-м, подзорная труба… Вероятно, подарок мичмана Головнина.

Взяв оптический прибор в руки, он любопытства ради приставил окуляр к глазам. Свисавшие с ветвей яблоки неожиданно оказались совсем рядом, все в красных полосках и густом румянце на округлых боках. Крестьяне приблизились настолько, что можно было разглядеть капли пота на их бородатых лицах. А дальше – местная роща… Погоди, погоди, прогалина! Та самая, вон и раскидистая береза с раздвоенным стволом!.. Бог мой! Вот, оказывается, в чем дело. Чиркова видела убийцу в подзорную трубу! Похоже, взялась шантажировать его или ее, и…

– Евстигней Харитоныч! – гаркнул вдруг Зацепин, размахивая найденной бумажкой. – Валялась под кроватью! Вроде, список какой-то!

Хитрово-Квашнин сунул трубу в чехол и схватил обрывок почтового конверта. На нем было выведено: «В лавке Клюева – мешочек для дроби, пули и дробь, порох, пыжи, 20 кремней, 30 медных заклепок».

– Черт возьми, это ж список покупок! – воскликнул он. – Кто-то из нас без внимания пнул бумажку под кровать… Гляди, слова «пули», «дробь» и «пыжи» зачеркнуты…

– Эти вещи приобретены!

– Точно.

– Что б мне сдохнуть, бумажку обронил убийца!

– Вне всякого сомнения!.. Список выпал из кармана, скорее всего, тогда, когда он доставал свой проклятый нож!.. Почерк однозначно мужской: угловатый, небрежный, хотя в чем-то и приятный глазу.

– Значит, убийца – мужчина?

– Не факт. Список мог выпасть и из кармана женщины. Скажем, она положила его туда, взяв у дворового, который ездил в Петродар за покупками… Так, Ардалион Гаврилыч, готовься прокатиться до уездного центра, этого требуют обстоятельства. Зайдешь в скобяную лавку купца Клюева на Вознесенской площади, торгующего, кроме всего прочего, охотничьим товаром и покажешь ему или его сидельцу этот списочек. Пусть вспомнят того, кому недавно были проданы пули, дробь и пыжи… И, вот еще что, на курорте отдыхает поручик Ознобишин. Узнай у него, не француз ли их гувернер, едва не погибший от рук Кручины. Если подтвердится, то к ранению Деверье в Отраде и к гибели Сирро в здешней роще этот разбойник мог иметь самое прямое отношение… Загляни на Межевую, к Гореловым, узнай, не отлучались ли куда из города братья Матвеевские. Я же опрошу Черновых, нанесу визит тем же Матвеевским… Да, если у Клюева дело не прояснится, сходи со списком в уездный суд и попробуй сличить этот почерк с писаниной абловских помещиков, ну, просмотри там прошения всякие, верющие письма и прочее. Передай привет секретарю Яковлеву… Ступай, Митрофан подкинет тебя к Приюту. Возьмешь судейский экипаж, и – в дорогу… Погоди, захватишь с собой Попова, пусть дома лечится от пчелиных укусов. И последнее, тебе придется исполнить печальный долг: передать тело Беклемишева его близким. Все, жду тебя с новостями. О том, что найдена эта бумажка, здешние помещики пока знать не должны.

***

Когда расследователь и Зацепин вышли наружу, дворовые продолжали толпиться возле флигеля и обсуждать случившееся. Чуть в стороне, хмуря брови и вздыхая, переговаривались Черновы. Возле коренастого Николая Никоновича возвышалась широкоплечая фигура его «односельца и родственника». Хитрово-Квашнин, отпустив с Митрофаном штаб-лекаря и Зацепина, знаком подозвал Аблова к себе.

– Что с вашей головной болью, Филипп Елизарыч? Прошла?

Помещик, несколько конфузясь, крепко пожал протянутую руку.

– Слава Богу! Похоже, злую шутку со мной сыграла черновская ратафия. Настойка, как выясняется, не простая… Евстигней Харитоныч, ужасно то, что стряслось с Беклемишевым и Чирковой… Ужасно! В голове не укладывается!.. Хочу сразу сказать, что весь вчерашний день я провел в своей усадьбе, если не брать во внимание отлучку на постоялый двор, который держит мой крепостной. Думал, пара рюмок водки мне поможет.

– В котором часу отправились спать? Некоторых не уложишь и в двенадцать.

– Лег в десять и уж до утра больше не вставал.

– Понятно… Задам-ка я вопросы Черновым, пока они толкутся тут все вместе.

Опросив хозяев усадьбы и получив заверения, что вчерашним утром ни один из них не приближался к роще, и что ночью все