— Да, пожалуй.

— Но когда отоспишься и почувствуешь себя лучше… Сегодня вечером я собираюсь посмотреть в кино старый-старый фильм с Мелом Гибсоном…

Стоп! До этого мгновения она не собиралась в кино. Ей просто хотелось увидеть Дэйва еще раз.

— Я постараюсь там быть. Но ты знаешь…

— Моя фамилия Макгрегор, мой телефонный номер есть в справочнике.

— Отлично. Это приглашение?

— Конечно, пожалуйста, звони.

Шанна не хотела, чтобы он почувствовал, что она горит желанием увидеть его снова. Она подняла чашку кофе, осушила ее и быстро вышла из кофейни. Оказавшись на улице, девушка оглянулась и нахмурилась, когда увидела, как ее новый знакомый согнулся пополам.

Она забеспокоилась и решила вернуться. Но неожиданно мимо пробежала толпа смеющихся подростков и буквально на секунду загородила дорогу. Когда Шанна вошла в заведение, мужчины там уже не было. Он как будто растворился в воздухе.

Минула всего лишь неделя, а Люциан уже знал о своей хозяйке больше чем достаточно.

Молодой викинг с пышной светлой бородой и ярко-голубыми глазами, надзирающий за пленным, вскоре стал другом Люциана. От него он узнал, что женщина по имени София жила среди людей уже многие годы. Какой-то из праотцев этого воина наткнулся на нее в одном из набегов на Британские острова бог знает сколько лет назад. Викинги заключили с пленницей мир. В противном случае она бы погубила их всех.

Два других вампира, которые служили при ней, были очень старыми, почти такими же старыми, как сама София. Третьего, по имени Дариан, она не так давно привезла из очередного набега. Он был очень опасен, порочен, хитер и жаден. А еще много знал. Он ведал историю всего мира, все легенды, всех богов и богинь, всех волшебников.

Викинги плавали по морям с Софией и ее помощниками. Воины доставляли им жертвы, а вампиры, в свою очередь, хранили богатства, которые добывались в набегах.

Викинга, прикрепленного к Люциану, звали Вулфгар. Он следил за своими словами, был осторожен, но когда София была достаточно далеко, понижал голос и рассказывал своему подопечному еще что-нибудь новое и страшное. Именно от него Люциан узнал о том, что попал в когорту. И теперь, чтобы жить, ему постоянно будет нужна кровь.

Люциан видел, как София, когда не было человеческой крови, пила кровь животных. Это не доставляло ей удовольствия, и она смотрела на тех, с кем жила, таким взглядом, что им становилось не по себе. Рядом с ней всегда были ее люди — три вампира, причем один из них был наиболее приближен к повелительнице. Звали его Дариан.

До Софии в мире были и другие повелители, она сама рассказывала об этом. Но, став сильнее, она уничтожила их всех.

Один смертельный укус Ламии или вампира мог создать нового вампира, но среди немертвых существовало правило, согласно которому создавать себе подобных можно не чаще двух раз в год. Таков был закон.

— Поэтому они отрезают головы своим жертвам, иначе вампиров стало бы слишком много, — объяснил Люциану Вулфгар. — Вот и ты проснулся.

— Я слышал такие легенды. Говорили, что немертвые ходят только по ночам. А София передвигается и днем…

— Она старая, многому научилась, многое испытала и познала. Солнечный свет ослабляет ее, но не убивает.

— Не сжигает, не превращает в пыль, ты хочешь сказать?

— Да.

— Но я слышал…

— Мало ли что говорят… Со временем ты сам почувствуешь необходимость подкреплять свои силы кровью. В твоем положении есть даже определенное преимущество. — Вулфгар попытался улыбнуться, но Люциану было не до смеха. — Ты сможешь жить вечно.

— Ненавидимый, презираемый? Которого все боятся?

— Великих повелителей всегда ненавидят, презирают и боятся, но все они хотят жить вечно, — напомнил викинг. — У тебя теперь есть власть…

Этой ночью снова был набег, но Люциан остался на корабле. Он слышал крики жертв, призывы Софии — она звала его на берег.

В памяти Люциана всплыли слова Вулфгара, что со временем он станет сильнее не только телом, но и духом. Пришло время доказывать это.

Ему удалось не подчиниться ей.

Впрочем, и София не упорствовала. Она знала, что со временем голод доведет Люциана до безумия. Ему придется войти за ней, куда бы она ни позвала.

И этот день настал.

Голод. Душевная мука. Это была не просто потребность в новой крови, а что-то большее. У него болело все тело. Внутренности скручивались в тугой узел. Превозмогая боль, он подошел к борту судна, посмотрел в воду и увидел дельфина. Голодный спазм пронзил желудок, и Люциан согнулся, едва не ослепнув от боли. Даже на расстоянии он ощущал теплую кровь животного.

Именно тогда Люциан впервые почувствовал свою собственную силу. Он мысленно сосредоточился и ощутил, как напряглись мышцы дельфина. Своей волей он заставил его приблизиться к самому борту судна. Вот он уже мог дотянуться до дельфина… Вытащить его на палубу, но…

«Плыви! — приказал Люциан. — Плыви прочь!»

Дельфин мгновенно исчез в глубине. А Люциан, обессилев, упал на палубу, его трясло. Нет, он не мог питаться кровью.

Новая боль. Он посмотрел на свои руки. Морская соль сожгла их. Неужели морская вода могла убить немертвого? Задавшись этим вопросом, Люциан вернулся на свое ложе и вскоре впал в забытье.

Когда он спал, София пришла к нему. Она заставила его испытать неописуемое наслаждение. Он никогда не знал такой страсти, не испытывал чувств такой силы. А когда все закончилось… Люциан понял, как ненавидит себя…

На следующий день он стоял на носу корабля, облаченный в меховую накидку. Но одежда почему-то не согревала и не спасала от пронизывающего холодного ветра.

Люциан смотрел на бушующее море. В какое-то мгновение он решил броситься в кипящие воды, но вдруг услышал голос Вулфгара:

— Не делай этого.

Почему? Я же мертвый.

— Не разрушай себя.

— Почему?

Викинг пристально посмотрел на Люциана.

— Потому что ты должен остаться, чтобы… уничтожить ее.

— Но ведь когда-нибудь, друг мой, я могу обратить свой взгляд и на тебя, — сказал Люциан. — Потеряю контроль и вопьюсь тебе в горло.

— Да, это возможно, — спокойно ответил Вулфгар. — Но ты этого не сделаешь…

Люциан услышал гул ветра и почувствовал, как холодные потоки вдохнули, в него силу и желание… жить. Жить, чтобы уничтожить Софию. В этом был хоть какой-то смысл его существования. И позднее, ночью, он наконец, испытал облегчение.

Вскоре Люциан научился утолять свой голой, поедая мелких животных и птиц. Он понял, что не может обойтись без крови, ведь только она придавала ему силы. А еще он научился передвигаться при помощи силы мысли. Теперь он ходил, по воде, как делала это София.