– Но он раб. Он не вёл своё древо!

Девушка покосилась на меня:

– Все записи о рождении и смерти хранятся в храме Десяти Божеств. Вы не знали?

Меня прошиб холодный пот. О такой работе храмов я даже не подозревал! Хорошо, что этот разговор случился со служанкой, а не с господином Шу. Иначе меня тут же бы раскусили.

– О! Я… Я, если честно, недавно стал жрецом… И порой был очень невнимательным на уроках… И никогда не был в столичных храмах…

Служанка с сомнением взглянула на мою нефритовую подвеску, но кивнула, когда я прибавил к деньгам дополнительную связку монет.

– Вечером я иду в храм Десяти Божеств. Могу передать просьбу подтвердить родословную вашего раба. Только он должен забрать её лично, – сказала она.

– Это будет очень уместно! – обрадовался я.

– Тогда напишите письмо. Досточтимый воин, от вас тоже желательна подпись. Чем больше людей попросит, тем лучше – быстрее сделают.

Девушка выложила на ближайший сундук бумаги и письменные принадлежности. Я быстро написал просьбу, указал имя Унура и в конце поставил имя: «Жрец Октай».

– Нужно указать, какого бога, – подсказала служанка.

Я замер с кистью в руках. В купчей не требовалось указывать божество! Почему нужно было здесь? Что же, мне написать несуществующее божество в письме, которое попадет к жрецам? А если они засомневаются? Что тогда будет?

Я уже начал придумывать, как отказаться, но тут Тархан толкнул меня в локоть.

– Пиши быстрее, и пойдём.

Я в панике оглянулся на него, но Тархан смотрел спокойно, даже несколько скучающе. И моя рука вывела «служитель Нищего принца».

– Уточни, чье божество и с какой земли, – подсказал Тархан.

Я послушно, словно во сне, дополнил надпись. Теперь ровные строчки чудовищной лжи красовались в официальном письме: «Жрец Октай, служитель Нищего принца, бога бенов с северных земель, покровителя дорог и странников». Откуда вообще взялись эти северные земли? Зачем я это указал? Чтобы в храме Десяти Божеств не удивились, что в списках нет этого бога, и дали добро на исследование родословной? Впрочем, всё равно – лишь бы успеть дойти до моих земель и выяснить правду…

Тархан, ни секунды не сомневаясь, расписался чуть ниже. Увидев его имя, служанка побледнела, затряслась и низко поклонилась Тархану, нервно сцепив руки.

– Не нужно. Я ушёл в отставку, – отмахнулся палач.

– К-как скажете, – пробормотала девушка; губы у неё прыгали, в чарующих глазах плясал испуг.

Она дрожащими руками собрала документы и письменные принадлежности, спрятав всё в карманах. Я спросил:

– Мне подойти завтра?

– Не надо подходить! – испугалась служанка. – Я… Я лучше сама найду вас. Вы же не местные? Где вы остановились?

Я назвал постоялый двор, и служанка, понятливо кивнув, вышла, чтобы дать мне переодеться.

Удивительно, но белое зачарованное платье пришлось впору и по длине, и по ширине, словно на меня шили. Когда я завязал пояс, серебристые узоры едва уловимо засветились в темноте, и по подвеске из белого нефрита заиграли тени, сделав чётче вырезанный знак то ли колеса, то ли шляпы-доули. Я переплёл растрёпанную косу и на несколько мгновений почувствовал себя настоящим жрецом – Тархан посмотрел на меня таким взглядом… Словно впечатлённым.

– Не слишком вычурно? – смутившись, спросил я.

– Нет. Выглядишь очень… по-жречески, – задумчивым голосом ответил Тархан.

Служанка велела мне оставить изумрудный наряд в комнатушке, заверив, что к завтрашнему дню прачки его отстирают, и вывела нас из поместья. После головокружительного плутания по закоулкам мы вновь вернулись на главную улицу, к повороту у поместья господина Шу. Причём вышли мы туда совсем из другого места.

– Какая странная служанка, – пробормотал я, когда девушка, беспрестанно кланяясь, скрылась из вида. – Ни одного имени не назвала, зачем-то потащила за собой, будет оформлять вольную для Унура через каких-то знакомых. И всё тайком. Неужели у неё такие строгие хозяева?

– Или она не служанка, – подсказал Тархан.

Я удивлённо оглянулся на него. Он со скучающим видом заложил руки за спину и побрёл по улице.

– Не служанка?

– Слишком нежная. Лицо слишком смуглое, как от краски. Обучена грамоте и законам. Имеет свободный доступ в хозяйские комнаты и знает, как заполнять важные бумаги, – пояснил Тархан. – Простая служанка? Нет. Госпожа. Жена, сестра или любимая дочь. А мы, вероятнее всего, побывали в доме господина Шу.

– Но зачем госпоже переодеваться служанкой, чтобы выйти в город? – изумился я. – Они же могут пойти в любое место, было бы сопровождение.

– Сопровождение может навредить, если идти к любовнику. Продукты она могла купить как прикрытие. А вольную она оформила, чтобы мы больше не появились в её доме и не выдали её случайно.

– О… Ага. Понял.

Девушка – госпожа, которая тайком бегает в город, скорее всего, к любовнику… Житейское дело. Совершенно не моё. Знакомство, можно сказать, не состоялось, да и разговаривали мы совсем немного. Откуда это чувство сожаления? Почему её чарующие, полные неземного света глаза всё не отпускали меня? Откуда это желание увидеть её ещё раз? Могла ли это быть влюблённость?

– Тархан, ты когда-нибудь влюблялся? – спросил я.

И увидел, что настоящее смущение не может скрыть даже та невозмутимость, которую пестовали годами. Палач не дёрнулся, не отвёл взгляд – одним словом, встретил вопрос в полной броне. Но, даже самая лучшая, она не скрывала лицо и шею. Они-то и выдали его с потрохами – заполыхали ярким румянцем.

– Значит, влюблялся. И любишь кого-то до сих пор, – заключил я, не дождавшись ответа.

Тархан метнул на меня настороженный, почти испуганный взгляд и, замедлив шаг, уточнил:

– Ты уверен, что хочешь знать, кого я люблю?

– Нет-нет! – тут же открестился я от этого явно сакрального знания. – Просто госпожа-служанка не выходит у меня из головы…

Как мне показалось, Тархан удивился:

– Тебя в ней что-то поразило?

– Глаза. У неё чарующие глаза. А ещё от неё не пахнет гвоздикой, – ответил я, немного подумав.

Тархан поднял брови:

– Глаза? И всё?

– Да. У неё удивительные глаза, – согласился я и горько усмехнулся, когда он спросил:

– Что же, тебе никто никогда не нравился?

– Кто и когда мог мне понравиться?

Тархан помедлил, прежде чем осторожно заметить:

– Насколько я знаю, ты никогда не испытывал недостатка в женщинах.

Улицы города, аромат цветущих слив, чужие голоса – на миг всё померкло.

Да, некоторые придворные дамы обожали меня. Да, большинство из них были молоды и красивы, но…

«Давай, цветочек, станцуй для меня!»

«И это всё? Что ты за наложник такой? Не можешь удовлетворить одну-единственную женщину!»

«Ты? Сын предателя – господин Гармонии? А не много ли чести?»

– Недостатка не было, но, поверь,