– Я провел всю жизнь в тени отца, – объяснил Арес. – И никогда не был для него достаточно хорош. Он постоянно разглагольствовал о нашей родословной, а это, поверь мне, такая пытка. Иногда мне хотелось обескровить себя, чтобы не стать продолжателем династии. Я старался держаться от него подальше, и это единственное, что мне помогало. А потом в моей жизни появилась ты – и все изменила.

– Ты считаешь, что лучший способ отпраздновать эту перемену – папарацци?

Пия чувствовала, как внутри ее все разрывается. И, что хуже всего, ощущала себя абсолютной дурой. Потому что она ему поверила. Более того, позволила себе помечтать о том, что он не только заботится о ней, не только хочет ее, но в глубине души – осознает это или нет – может ее полюбить.

Она явно верила тому, во что хотела верить.

А Аресу важно всего лишь что-то доказать отцу, поэтому и нужны все эти снимки.

– Во время моего последнего разговора с отцом я понял, что полностью отказался от моих обязанностей. И чем ближе мы подходим к рождению сыновей, тем больше я понимаю, что в долгу не только перед ними, но и перед королевством. Я думаю, наши подданные заслуживают самого лучшего.

– Власть заражает, – парировала она глухим голосом. – Ты сам говорил.

Что-то блеснуло в его глазах. Он присел на корточки, чтобы оказаться на уровне ее глаз.

– Тогда лучше заявить об этом. Я хочу стать таким королем, которого эти принцы, – он протянул руку, чтобы коснуться ее живота, а ей впервые захотелось шлепнуть его, – будут уважать. Я не склонен к истерикам, жестокости и непредсказуемости. Никаких осколков хрусталя, усеивающих пол. Я хочу быть лучше, Пия.

В ней боролись горе и стыд, и она не была уверена, что сможет удержать это в себе, все пережить.

– Ты не хочешь быть лучше, Арес, – бросила она ему в ответ. – Ты хочешь стать королем. Ты умолял меня выйти замуж, и я сдалась. Ты не предупредил меня, что это деловое соглашение, удобный союз, который мы оба сможем использовать в собственных целях. Ты занимался со мной любовью и делал это романтично. – У нее надломился голос, и она возненавидела себя за это. – Зачем все было так романтично?

Арес выглядел ошеломленным и поразился настолько, будто ему никогда не приходило в голову, что у Пии могут возникнуть проблемы в связи с сегодняшним происшествием.

– Вот я не понимаю, в чем дело.

– Ты бы мог для начала посоветоваться со мной. Предложить сделку. И заметь, для этого вовсе не потребовалось спать со мной. – Она смахнула предательские слезы. – Да, ты бы мог спросить, и я не отказала бы тебе.

– Пия.

Она погладила живот, втянула воздух и попыталась устроиться поудобнее. Рыдания усиливались с каждым произнесенным ею словом.

– Но нет, ты притворился, будто между нами возникло нечто большее и тебе не все равно.

– Мне действительно не все равно.

Пия всхлипнула. Он затронул слишком болезненную тему.

– Более того, ты сказал, что я красивая. Зачем понадобилось лгать мне? Все это было игрой для тебя. С самого начала.

– Это не игра. Как ты можешь так думать?

– А о чем мне еще думать?

– Вот уж не знаю, Пия. И вполне естественно, что я забочусь о тебе.

Ее глаза были слишком затуманены, чтобы видеть его сейчас, и это своего рода благословение. В животе горел странный огонь, судороги не прекращались.

– Ты сказал, что я красивая. А хуже всего то, что я очень хотела тебе верить. И поверила. Почему ты так со мной поступаешь?

– Да что я тебе сделал? – Он зарычал на нее так, будто даже сейчас не понимал.

– Ты заставил думать, будто можешь полюбить меня?! – Она опасалась, думала, что этот разговор лишит ее остатков самообладания. В голосе слышались рыдания, и что-то тяжелое камнем нависло над сердцем. Тем не менее она не могла остановиться, все говорила, лицо ее при этом исказилось. – Только любящий мужчина может найти меня красивой.

На лице Ареса промелькнула тревога. Хуже и быть не может.

– Пия.

Но она уже пошла по этому пути. Унизила себя. Так почему бы не выложить все карты на стол? В конце концов, что ей еще защищать?

И Пия вверила ему свою судьбу.

– Я люблю тебя, но никогда бы тебе этого не сказала, держала бы это при себе. Но ты сказал, что я красивая, подарил мне кольцо твоей бабушки. И мне так сильно захотелось поверить тому, что все это реально.

Он придвинулся к ней ближе и посмотрел суровым взглядом, которого она никогда раньше не видела на его лице.

– Пия, ты должна…

Она подняла руку, удерживая его, потому что с этих пор опасалась доверять даже самой себе, попыталась подняться. И тут ей отказали ноги. Она напомнила себе, что от сердечной боли, как бы ужасно себя ни чувствовал, еще никто не умирал.

– Меня обманывают не впервые, и я сомневаюсь, что этот раз будет последним. Ты получишь то, что действительно важно для тебя. Законнорожденных наследников. Однако ты должен мне кое-что обещать, Арес. Несмотря ни какие обстоятельства, никогда не лги мне снова. Мне нужно, чтобы ты пообещал никогда больше не играть ни в какие игры. Ты меня услышал? Это больше никогда не повторится. Никогда.

Арес кивнул.

– Я пообещаю тебе все, что ты захочешь, женщина. – Лицо его побледнело. – Боже, у тебя идет кровь!

Опустив глаза, Пия увидела красное пятно, расплывающееся на подоле белоснежного платья.

– Обещай мне, – потребовала она, теряя сознание.

Ей было важно это услышать. Правда, спустя мгновение это уже не имело значения. Она вдруг погрузилась в темноту, полностью поглотившую ее.

Слишком много крови.

Арес поймал молодую жену, едва она начала падать, и уже звал охрану. Пусть наконец кто-то свяжется с проклятым вертолетом и вызовет помощь!

Кровь была повсюду.

Он подхватил Пию на руки, почти не ощутив, насколько она отяжелела. Ее лицо было таким бледным. А кровотечение между тем не унималось.

Это был самый долгий полет в его жизни. И когда они приземлились на крыше королевского госпиталя на северном острове, Арес все еще держал ее на руках. Ему хотелось рвать и метать.

– Она моя жена! – кричал он медикам, которые укладывали ее на каталку. Арес, казалось, обезумел от горя. – Однажды она станет королевой. Она вынашивает наследников королевства, и вы должны спасти ее. Вы должны.

А потом, несмотря на высокомерие, влиятельность и властность, он, не в силах ничего предпринять, как-то повлиять на ситуацию, смотрел застывшим взглядом, как ее увозят.

В конце концов кто-то отвел его в отдельную комнату. Ему предложили сменить одежду, но он отказался. Так и сидел в кресле, обхватив голову руками. Ждал.