– Выходи за меня замуж. И увидишь, какой я хозяин, – настаивал Арес, пристально глядя на нее.

Он был непреклонен и явно хотел дать ей это понять. Пия была потрясена. В очередной раз. Хотя и по другому поводу. Арес не отпустил ее. А если и был смущен или расстроен отказом, то не подал виду.

После ужина он проводил ее до спальни. Когда она повернулась, чтобы идти в свое крыло дворца, он крепко схватил ее за руку.

– Я так не думаю. Мы ведь только начали снимать напряжение, не так ли?

– Напряжение? – Пия не осмелилась даже вообразить, имеет ли он в виду то же самое, о чем подумала она. То, на что надеялась и чего жаждала.

– Моя дорогая, прошло много времени с нашей встречи в Нью-Йорке. Мой голод по тебе еще не утолен.

Она было хотела возразить, жестко настоять на своем, но влечение к нему пересилило. Сила воли явно проигрывала. Поэтому Пия лишь кивнула. Один раз.

Арес не смог скрыть торжествующую плотоядную улыбку, повел ее в свои просторные комнаты, положил на массивную кровать, явно королевскую, и вновь принялся изучать каждый дюйм ее тела. Пия начала извиваться, снова потеряла голову. Он перевернул ее, поставил на четвереньки и вошел сзади. От переполнявшего наслаждения Пия громко выкрикнула его имя.

А ведь это только начало. Арес велел перенести ее вещи в свои комнаты и в ответ на ее возражения лишь высокомерно поднял бровь.

– Послушай, Пия, я не желаю перемещаться по дворцовым коридорам. Хочу, чтобы ты спала в моей постели. Со мной. Это ясно?

Высокомерно, ничего не скажешь. А может быть, Пия просто слабая. Однако ей так нравится спать в его постели. А еще понравилось, как он будит ее.

Арес по-прежнему придерживался собственного расписания жизни. Дворцовые обязанности, постоянные дела, приемы. Тем не менее он стал наведываться домой чаще, чем раньше.

Пия улыбнулась, поняв, что употребила именно это слово. Дом. Безумный, сказочный дворец, в котором она заперта от мира. Хотя, возможно, это единственный уголок, где можно спрятаться. Она и не заметила, как эта тюрьма стала казаться ей убежищем.

Пия обнаружила, что перестала читать таблоиды, особенно когда там публиковали снимки обоих ее братьев. И дело не только в том, что ей не хотелось читать сплетни о своей семье. Просто теперь ей больше всего нравилось заниматься собственной жизнью.

Потому что да, во дворце, той самой тюрьме, у нее стала складываться собственная жизнь. Внутри ее росли дети. Она продолжала писать. И у нее был Арес. В некотором роде.

Он научил ее тому, чему невозможно научиться за одну ночь. А если ее отяжелевшее тело и было помехой, он никогда этого не показывал. Более того, придумывал все новые и новые пути исследования друг друга.

Иногда Арес проговаривал все вслух, давая темные восхитительные обещания, которые вскоре исполнял. Каждое обещание.

Иногда, двигаясь внутри ее, он становился молчаливым и невероятно красивым.

Однажды днем, после того как заставил ее закричать от наслаждения, Арес растянулся рядом с ней. Они нежились на смятых простынях, наверху лениво вращался потолочный вентилятор, создавая движение воздуха. Снаружи шумело море. Волны разбивались о скалы.

Арес был горяч и прекрасен, подлинное олицетворение сдержанной силы и мужской красоты. Он лежал рядом с ней, переплетя свои пальцы с ее. Рядом с ним она и себя ощущала красивой. Что бы дальше ни случилось, Пия знала, что навсегда запомнит этот момент.

– Выходи за меня замуж, – предложил он, как обычно.

Он так много раз просил ее выйти за него, что она думала, а не утратило ли силу это предложение. Ну, или почти утратило.

«Передай соль, пожалуйста. Выходи за меня замуж».

Обыденность.

– Ты же знаешь, я не могу, – рассмеялась Пия.

– Я не знаю.

Она вздохнула, пытаясь устроиться удобнее.

– Ты ясно дал понять, что не хочешь ни семьи, ни детей. Беременность явилась сюрпризом для нас обоих, но теперь, я думаю, мы оба свыклись с этой мыслью. Зачем добавлять сюда еще и брак?

– Я помню, как однажды повстречал на балу твоих родителей. Это было, пожалуй, лет десять назад. Такой, знаешь, скучный прием, вокруг сновали дипломаты и карьеристы.

Как всегда, Арес провел рукой по ее животу. Нашел головку одного ребенка и ножки другого. Поздоровался с сыновьями. Пия привыкла к узорам, которые он рисовал на ее коже. Более того, иногда засыпала и просыпалась, когда он напевал ей в живот всякую чепуху.

Она едва осмеливалась признаться самой себе, какие при этом испытывает чувства. Просто ощущала себя пронизанной надеждой, сладким томлением и невероятными эмоциями, от которых рисковала взорваться в любой момент.

– Мои родители вели активную светскую жизнь. – Пия пыталась собраться с мыслями, справиться с чувствами. Шел уже восьмой месяц, близнецы просыпались рано и вели себя невероятно активно. Время, когда она принадлежала самой себе, подходило к концу. Кроме того, близилось к естественному завершению их время с Аресом. Каждый вздох приближал финал.

– Полагаю, твой отец решал там деловые вопросы, – заметил Арес. – Сначала, как водится, скучные светские разговоры, полные самовосхвалений. Потом, естественно, танцы. Ну, ты знаешь, обычные неловкие движения. И вскоре в центре внимания оказывались твои родители. Так и в тот раз, когда я встретил их.

Пия поняла, к чему он клонит, и улыбнулась, удобнее устраиваясь на боку.

– Мои родители любили танцевать.

– Это было сразу видно. Я толком ничего не знал о них. И вдруг увидел, как они танцуют, как смотрят друг на друга.

– Да, будто, кроме них, в зале никого нет, – тихо подсказала Пия.

– Мои родители вообще не танцевали, за исключением случаев, когда это требовалось по протоколу. – Арес приподнялся на локте, глядя на Пию со странным блеском в глазах. – Танцуя, старались вообще не смотреть друг на друга. Я наблюдал за ними на одном балу много лет назад. Похоже, всем в зале было совершенно ясно, как мало они уважают друг друга.

– А это соответствует действительности? – Пия не знала, как тактичнее сформулировать вопрос.

Арес горько усмехнулся:

– Мой отец любил потакать своему темпераменту. Когда он был мной недоволен, швырял вещи в стены. Если бы ты знала, сколько хрустальных графинов он расколотил! – Арес горько улыбнулся. – Я благодарен ему за то, что он вымещал свою ярость на мне, никогда не направляя ее на мать. – Он покачал головой. – Говорят, он хороший король. При этом он был холодным, бесчувственным мужем и ужасным отцом.

– Ты не обязан рассказывать мне об этом.

Глаза Ареса сверкнули.

– Моя мать подарила ему необходимого наследника, обеспечив продолжение рода и королевской династии. Его заботило лишь это. Как только это случилось, он резко охладел к ней, не слишком заботясь о том, что это может ранить ее чувства. Честно говоря, не припомню, чтобы отца когда-либо заботили чьи-либо чувства.