— А где же ты пропадал все это время, падлочка?! — скрипя зубами, спросил он, когда парень наконец замолчал. — Ищу тебя, ищу, а ты как в воду канул…

— Так сам велел спрятаться!.. — маялся у двери парень. — Мне бы ширнуться, а!..

Ни слова не говоря, мужчина встал и открыл маленькую дверцу за репродукцией картины Васнецова. Парень вытянул шею, пытаясь что-либо разглядеть. Но сколько он ни напрягался, уследить за манипуляциями хозяина ему так и не удалось.

— Даю последний раз, — развернулся тот наконец и пошел к двери. — Отработать у тебя не получилось, так что думай…

Он сунул ему маленький пакетик с белым порошком и подтолкнул к двери. Рассыпаясь в благодарности, едва не плача от ликования, охватившего его измученную ожиданием душу, парень выскользнул из комнаты, плотно прикрыв дверь. Мужчина подошел к окну и долго смотрел, как тот торопливой походкой идет по бетонированной дорожке. Дождавшись, когда чугунная калитка за его гостем закроется, хозяин вытащил из кармана телефон.

— Ты мне нужен… Есть дело…

* * *

— Палыч! — в который раз позвала Милочка и что есть сил громыхнула по оконному переплету. — Где ты?! Открывай!!!

Ответом была тишина. Вполголоса чертыхаясь, она подтащила под окно старый чурбан, служащий для колки дров. Пару раз соскользнув с него, Милочка все же изловчилась и смогла на нем закрепиться. Сложив руки домиком, она приплюснула нос к стеклу и принялась оглядывать комнату, которая служила Палычу и спальней, и столовой одновременно. Взгляд выхватывал пустые бутылки на столе, разбросанные в беспорядке остатки закуски, но сколько она ни напрягалась, увидеть Палыча во всем этом безобразии ей не удалось.

— Палыч! — Милочка вновь постучала согнутым пальцем по стеклу. — Ты живой там?!

Неприятное чувство надвигающейся беды вдруг нахлынуло на нее отвратительным холодком, засосав под ложечкой. Она соскочила с чурбака и почти бегом кинулась к задней стороне дома. Там, как она знала, у Палыча было одно окно, которое никогда не закрывалось. Выходило оно в густой палисадник, поэтому нечего было опасаться, что ее могут увидеть. Рванув на себя раму, она наступила одной ногой на кладку красного кирпича, неизвестно для чего сложенного здесь Палычем аккуратной стопочкой, и с третьей попытки пробралась в крохотную каморку. Приземление было неудачным, и она громко застонала.

— Черт знает что! — воскликнула она, поднимаясь. — Палыч! Ты здесь?!

Слабое шуршание в горнице, которое она поначалу приняла за мышиную возню, сделалось чуть громче. Неизвестно чего испугавшись, Милочка взяла кочергу, без дела стоявшую в углу, и, вооружившись таким образом, рванула на себя ручку двери.

Палыч лежал поперек широкого топчана и слабо шевелил пальцами ног. Глаза его были широко открыты, и в уголках их стояли непролитые слезы.

— П-палыч! — проблеяла Милочка и на цыпочках подбежала к его изголовью. — Что с тобой?!

Только тут она смогла рассмотреть наконец, что шея его сильно распухла и имеет синюшный цвет. Лицо, всегда радующее лихим румянцем, над происхождением которого Милочка никогда не задумывалась, сильно осунулось и приобрело землистый оттенок.

— Т-ты заболел?! — выдавила она из себя, понемногу справившись с волнением и жалостью, захлестнувшими ее. — Тебе надо «Скорую» вызвать…

Палыч вздохнул, как ей показалось, с облегчением и прикрыл глаза. Приняв этот знак за благословение, Милочка схватила трубку замурзанного телефонного аппарата и через несколько секунд уже называла адрес, по которому надлежало приехать.

Удивительно, но приехали почти сразу.

Пожилая медсестра с усталыми от жизни глазами внимательно осмотрела Палыча, сделала пару уколов и, наложив перевязку, надавала Милочке кучу рекомендаций.

— Хорошо, что удар пришелся не на позвоночник, а чуть левее, — сказала она, стоя у калитки. — Иначе бы сейчас уже отпевали…

— Удар?!

— А что же еще, милая, — хмыкнула медсестра снисходительно. — Я за свою жизнь разных ушибов насмотрелась и отличить их от удара тупым предметом уж смогу, не сомневайтесь. Не забывайте…

Она вновь принялась читать Милочке наставления по уходу за больным и вскоре, простившись, уехала на заляпанной по самые оконца машине.

Два дня Милочка не отходила от старика, наведываясь лишь в магазин за продуктами. Она делала компрессы из трав, которые раздобыла все у той же сердобольной продавщицы Верки, пичкала его микстурами, приготовленными по рецепту в местной аптеке. И благодаря ее стараниям вскоре Палыч смог подниматься.

В тот день, когда он впервые осмысленно, без тайной боли в глазах, посмотрел на нее, Милочка собралась на дачу к Иннокентию.

По телевизору в этот час шла программа «Время». Делая вид, что внимательно следит за происходящим на черно-белом малюсеньком экранчике, она как бы между делом сунула в карман куртки дискету, которую достала с самого дна сумки. Достала из-за печной трубы скатанные в трубочку бумаги, которые, изучив за эти дни более детально, сочла за неинтересные ей рабочие графики. Сунула их туда же и, повесив куртку на спинку стула, налила в миску бульон.

— Сейчас я тебя покормлю, — принялась ворковать она, придвигая стул поближе к топчану. — И ты уснешь…

— А ты этим временем к Иннокешке своему на дачу пошлепаешь? — выпалил он скороговоркой, отчего Милочка едва не упала, оступившись от неожиданности. — Прошу тебя, Милка, не ходи!

— Па-алыч! — выдохнула Милочка, едва не прослезившись. — Ты заговорил!.. Как ты?! Ничего не болит?!

— Душа болит! За тебя, дуреху! Думаешь, я совсем старый, из ума выжил, да?! Я же понимаю, за что меня тюкнули…

— А за что?!

— За то, — передразнил он и принялся ворочаться, пытаясь принять более удобное положение. — Следил кто-то за нами в ту ночь, когда мы в сейфе шарили! Вот и решили лишнего свидетеля убрать… Они же не знали, что я выживу да ползком до дома доберусь, а не окочурюсь в этой самой луже. Хотя если бы не ты, может, и в доме бы окочурился… Брось ты это дело, Милка, они и до тебя доберутся!

— Да ну тебя, — отмахнулась она. — Я до города шлепала пешком, сто раз могли бы убить меня.

«Подожди, еще успеют! — паскудно ухмыльнулся внутренний голосок и тяжело вздохнул. — Ты еще глупее, чем твоя подружка… Той хоть мужик приличный попался… Сумел вытащить ее, а ты что?..»

— А я что? — вслух пробормотала Милочка, подавив судорожный вздох. — Я просто схожу туда и положу все на место…

— Тьфу ты, — рассердился Палыч и попытался оттолкнуть от себя ложку с бульоном, которую Милочка старательно совала ему в рот. — Ну что ты с ней будешь делать?! Сама говоришь — ерунда там: и в бумагах, и на дискете этой твоей…

— Ерунда…

— Так чего же ты?!

— Ты его не знаешь, — раз, наверное, в сотый вздохнула она. — Узнает, что я по сейфу шарила, — рассвирепеет!.. Я быстро…