Неприятно, когда вокруг так много людей. Шум и гвалт, поглощающий слова, отзвуки чужих голосов, пробивающихся сквозь музыку.

Где здесь туалет? Может, она там? Пройдя вдоль стойки, он обнаружил две двери в коридоре перед кухней. За первой вроде бы свободно, но он все же заглянул, чтобы убедиться, что ее там нет. Второй туалет был занят, и, ожидая, он слышал, как кто-то спускает воду. Он представлял себе ее руку, которая гладит его бедро и перемещается дальше к паху. Им снова овладело страстное желание.

Он должен ее найти.

Замок щелкнул и стал зеленым. Он затаил дыхание и ненадолго прикрыл глаза. Из туалета вышла женщина лет пятидесяти, он отвел взгляд. Где же она? Почему она не пришла? Он еще раз проверил дисплей мобильного. Пропущенных нет. Может, не стоило уходить из квартиры? Он начал раскаиваться, чувствуя приближение навязчивого кошмара — тот рос и готовился напасть, едва появится малейшая трещина в щите, которым она его защитила. Он бросил взгляд на дверную ручку, к которой только что прикасался. Проклятие. Дотронулся до нее еще раз, чтобы нейтрализовать касание, но это не помогло.

Лулео — Худиксвалль, 612; Лунд — Карлскруна, 190.

Будь оно все проклято. Где же она?

Он посмотрел на стойку бара. Сколько шагов нужно сделать? Срочно пиво или что-нибудь еще, чтобы оттеснить кошмар обратно. Свободных стульев не было, да и места тоже, но чуть поодаль чрезмерно освежившийся мужчина предпенсионного возраста пытался убедить бармена налить ему еще. И, получив отказ, резко встал. Металлический стул опрокинулся, убедительно перебив все разговоры, но музыка не смолкла.

Все посмотрели в одну сторону.

Бармен взял оставленный мужчиной пустой бокал.

— Сегодня вы уже достаточно выпили. Здесь вы больше ничего не получите.

— Говорю тебе, налей мне пива, поганец.

— Я прошу вас уйти.

Отвернувшись от прилавка, бармен поставил бокал в мойку.

— Что за поганое место!

Мужчина огляделся, ища поддержки во взглядах, устремленных на него. Все тут же отвели глаза в дружном презрительном снисхождении. Как будто этого человека не было. Только Юнас продолжал смотреть на него, чувствуя ненависть к жалкому, унижающемуся существу. И на мгновение увидел перед собой другого мужчину у стойки в другом баре.

Разговоры возобновились как по команде. Гул нарастал, невнятный и безликий.

Мужчина помедлил несколько секунд, держась за прилавок и пытаясь казаться не таким пьяным. В конце концов он собрался с последними силами, шатаясь направился к выходу и скрылся в темноте.

Стул лежал на полу, Юнас поднял его и поставил на место. Воспоминание, пробужденное этим незнакомцем, странным образом потеснило навязчивый кошмар. Нет, Юнас не такой, как отец.

Он сел на стул. Бармен бросил на нового клиента быстрый взгляд и вытер перед ним прилавок.

— Спасибо. Добрый вечер.

Тот же, кто работал вчера. Тот же, кто обслуживал его и Линду. Открылась маленькая лазейка.

— Пиво, пожалуйста, крепкое.

— Фильтрованное?

— Все равно.

— Тогда ирландское.

— Хорошо.

Бармен потянулся вверх за бокалом, потом скрылся под прилавком и в следующее мгновение появился снова с бутылкой в руках. Наполнив бокал до половины, он поставил его перед клиентом.

— Сорок две кроны.

Юнас вытащил бумажник и положил на прилавок пятидесятикроновую купюру. Бармен отошел к другим посетителям, и Юнас сделал несколько жадных глотков, прежде чем вылить в бокал оставшееся в бутылке пиво. Пена плеснула через край, образовав вокруг бокала лужицу. Обмакнув в жидкость указательный палец, он написал букву «L» на только что вытертой столешнице.

Он должен спросить. Это единственный шанс. Нужно только выпить еще немного, ощутить опьянение, чтобы защититься от навязчивых мыслей, если вдруг ничего не получится.

Случай представился примерно через полчаса. Бармен оказался прямо перед ним — развешивал чистые бокалы над стойкой. Юнас пил уже третий бокал, и его снова переполняла решительность.

— Послушайте, я тут подумал, может быть, вы поможете мне кое в чем?

— Конечно.

Бокалы один за другим перемещались из корзины под потолок.

— Дело в том, что вчера я познакомился здесь с одной девушкой. Не знаю, запомнили ли вы меня, но я был у вас вчера.

— Да, я помню. Вы сидели вон там.

Он кивнул в сторону торцевой стены.

Юнас тоже кивнул.

— И эта девушка…

Он замолчал, посмотрел вниз на прилавок, снова поднял глаза и улыбнулся.

— Вы понимаете, мы с ней ушли домой вместе, и все такое. Я взял у нее номер телефона и обещал позвонить, но я потерял его. Ужасно жаль…

Бармен улыбнулся:

— Да уж, не повезло.

— Ее вы тоже помните?

Дурацкий вопрос. Конечно, помнит. Тот, кто ее увидел, не сможет ее забыть.

— Вы имеете в виду ту, которую вы угощали сидром?

Юнас кивнул:

— Ее зовут Линда. Она часто ходит сюда?

— Насколько мне известно, нет. По крайней мере, я ее здесь раньше не видел.

Юнас почувствовал, как тает надежда. Этот человек и это место были единственной зацепкой.

— Так что вы не знаете, как ее фамилия?

Бармен покачал головой:

— Понятия не имею, простите.

Юнас сглотнул.

Бармен глянул на него, подвесил последний бокал и пошел относить корзину. Юнас посмотрел на дисплей телефона, там по-прежнему было пусто. Она знала его имя и адрес, но не звонила. Он посмотрел по сторонам. Чужие губы складывались в слова и улыбки, чужие глаза искали друг друга, чужие руки… Где она сейчас? Может быть, в другом месте, похожем на это, только без него? Ее окружают другие люди, ее облик отпечатывается на другой сетчатке, она внутри кого-то другого.

— Послушайте, пожалуй, я все же смогу вам помочь.

Он снова развернулся к прилавку. Перед ним стоял бармен с чеком в руке.

— Она заплатила за первый напиток по карточке. До того, как вы пришли.

Сердце остановилось. Протянув руку, он взял чек.

— Не волнуйтесь. А чек я должен вернуть.

Он прочитал слова на белом клочке бумаги.

«Хандельсбанкен».

Она оставила десять крон чаевых. И подписалась.

Бармен смотрел на него:

— Но вы ведь сказали, что ее зовут Линда?

Он перечитал подпись. Не мог ничего понять.

— Это, наверное, не ее чек.