– А-а-а-а!.. У меня… у меня… Что это? Мамочка! – чуть слёзы из глаз не брызнули. Мои волосы, длина которых была ниже лопаток, были обрезаны в каре, а на лбу красовалась розовая чёлка, которой раньше не было.

– Нет-нет-нет! Это мне просто снится! Этого не может быть! – и тут меня ущипнули за попу, отчего я подпрыгнула и посмотрела за спину. Там стоял Илья, у которого половой орган был в боевой готовности, и он даже его не прикрыл.

– Почувствовала? – спросил он, складывая руки на груди и опираясь плечом на дверной косяк.

– Что я должна почувствовать? – я его не понимала. Кажется, последние мозги пропила.

– Ну как что? Я тебя ущипнул.

– Почувствовала. И что?

– Ну вот, значит, это не сон, – и его лицо расплылось в довольной улыбке. – И, кстати, кажется, мы вчера потолок в спальне в голубой цвет перекрасили.

– Что? – я не переставала удивляться услышанному.

Да-а-а… Картина маслом. Я, значит, с розовой чёлкой и обрезанными волосами, голая стою в ванной, а передо мной скалится в довольной улыбке здоровый мужик с рабочим мужским достоинством, на голове у которого приклеена женская шляпа с перьями. А ещё мы, видимо от скуки, покрасили у него в квартире потолок.

И что вы на это скажете?

Между нами повисла тихая пауза. Мы стояли и смотрели друг на друга, практически не двигаясь, а потом одновременно взорвались в хохоте.

– Илья, что вчера было? – сквозь смех произнесла я.

– Да хер его знает, но было весело. Наверное. Пошли, девочка с розовой чёлкой, будешь мне шляпу отстригать.

Шляпу мы сняли быстро. Только вот кому-то теперь придётся идти в парикмахерскую и делать новую стрижку, если совсем не побриться налысо. Илья ещё легко отделался, в отличие от меня. И как мне дома-то показаться? Что сказать, когда меня спросят насчёт моей новой изюминки? Хотя, маловероятно, что они заметят после того, как я нагло убежала от гостей и своего жениха.

– Ась, кофе будешь?

– Давай. – С тяжестью вздохнула я.

– Да ладно тебе, не грусти. Ты мне с чёлкой больше нравишься.

– Да иди ты! Куда шляпу дел?

– В чемодан убрал. На память.

Мы сидели, пили горячий и вкусный кофе, смотря вдаль, на город, сквозь панорамные окна с пятнадцатого этажа. Декабрь. За окнами медленно спускался снег, окутывая мегаполис в белое покрывало. Все куда-то спешили, на дорогах были непролазные пробки. Мой муж и родители, наверное, уже ноги стёрли в поисках меня, а я просто наслаждалась моментом с моим чокнутым другом. И всё было прекрасно, как никогда. Мне почему-то захотелось взять в руку карандаш, лист бумаги и записать то, что сегодня произошло. И представлять, как я делюсь своими эмоциями с ним, с тем, имя которого поклялась не называть. И вот почему-то даже прожив ту боль, которая благополучно поселилась в моей душе, я всё равно вспоминаю свою любовь. Пусть воспоминания болезненные и иногда порой хочется разрыдаться, но я ему благодарна за то, что он по-настоящему показал мне, что такое любовь и счастье. Наши утренние посиделки с Ильёй прервала телефонная трель.

– О, твой муж звонит! Потерял, видимо, – саркастично проговорил Илья и взял трубку.

– У аппарата, что нужно?

– Где моя жена? – проорал Артур, что даже я отшатнулась от его злого рыка.

– Уф, полегче! А что с ней?

– Издеваешься, да? Мы проследили по камерам, это ты её увёз! Где она?

– В надёжных руках.

– В твоих, что ли?

– Ну не в твоих же, братец. Не кипятись, приедет она домой, – Илья на секунду замолчал, а потом добавил: – Когда захочет.

– Что? А ну передай ей трубку, живо!

– Прекрати орать, Артур! Скоро вернётся твоя пропажа. Всё, отбой! – мой муж ещё что-то хотел сказать, но Илья сбросил вызов и отключил телефон.

– Муж тебя ищет. Домой поедешь или у меня останешься?

– Домой. Вызовешь такси, а то у меня телефона нет.

– Хорошо. Кофе допьём и поедешь. – И мы опять замолчали, смотря куда-то за окно, и каждый думал о своём.

Не знаю, что творилось в голове Ильи. Этот чудак был больше похож на коробку с сюрпризом. А мне вот сейчас хотелось, чтобы этот момент, который проходит сейчас, чтобы он не заканчивался. Что-то мне подсказывало, что теперь в моей жизни будет меньше вот таких вот спокойных и уютных посиделок с обычной кружкой кофе в руках, а тем более весёлых моментов, как например, с чёлкой и шляпой.

Никита

Господи, как же хреново! Я не сразу открыл глаза. Еле-еле разлепил их. Голова гудела так, словно у меня вместо мозгов колокол, который беспрестанно звенит. Что, вообще, вчера такое было? И где я, твою мать, нахожусь? Так, разложим всё по полочкам. Я приехал на вечеринку, встретил Лизу и в компании наших друзей ждал, когда приедет Ася. Кстати, а где она? Так, ладно, не отвлекаемся. Лиза спросила, буду ли я что-то пить, и я ответил, что яблочный сок. Она пошла себе за вином и принесла мне бокал с соком. Я выпил его, а дальше темнота.

Мой больной мозг ещё раз прокрутил все события вечера, которые я запомнил, и вывод напрашивался один. Если я ничего из алкоголя не пил, а у меня отшибло память, то это значит, что мне…

– Сука!.. – вырвалось это у меня вслух, и кто-то рядом на кровати пошевелился, давая понять, чтобы я притих.

– Лиза?

– Ник, блин, не ори ты так, лучше поспи ещё.

– Лиза, почему ты у меня в кровати? И, вообще, где мы?

– Ты серьёзно? – она открыла свои глаза и с интересом на меня посмотрела. Но, поняв, что я не шучу, заговорила дальше.

– Ты реально ничего не помнишь?

– А что я должен помнить?

– В смысле, что? Мы вчера трахались, Ник.

– Ты обкурилась, что ли?

– Только вот не говори, что не помнишь, как повалил меня на стол и жёстко оттрахал.

Я смотрел на девчонку и не мог понять, шутит она или нет. Только вот с каждой секундой всматриваясь в эти голубые глаза, до меня начало доходить, что всё сказанное – это не шутка или дурацкий розыгрыш. Это реальность. Дурная, больная реальность, в которой я вчера, по словам Лизы, её трахнул. И как, вообще, это могло произойти? Она мне совсем не нравится. Да и каким нужно быть идиотом, чтобы изменить Асе.

Ася! В голове будто что-то взорвалось.

– Лиза, где Ася?

– Не знаю и знать не хочу.

– В смысле, блядь? – заорал я на неё, и Лиза сразу же проснулась.

– Не ори на меня! Не знаю, где твоя мышь серая, – с каким-то недовольством произнесла она, и в ту же секунду переменилась, стала более добрая. – Ник, а может, повторим вчерашнее?