«Нет», или «Нельзя». Видимо он предостерёг соплеменников от пития. А девушка направилась в один из проходов в стене. Эти небольшие ответвления служила личными комнатами, в которых жили сёстры. И сама она, когда то жила в одной из таких расщелин. Но сейчас Ирда отправилась в самую большую и извилистую из пещер.

Это была пещера её учительницы – светлой Олесии, настоятельнице ордена. В юности Олесия, была ученицей принцессы колдуньи, которая и открыла пред ней пророчество о возрождении первой жертвы и её роли для мироздания. Именно она и основала сестринство и нашла малышку, чтобы воспитать вдали от плохих рук. Она пыталась. И теперь Ирда, желала, чтобы жертва женщины, заменившей ей мать, была не напрасной.

Во время ученичества Ирду не пускали в покои настоятельницы. Хоть она ведомая любопытством, и пыталась постоянно проникнуть внутрь, но слишком глубоко ей ни разу не удавалось пробраться. Хотя пару раз ей удавалось, заглянув за угол увидеть стопки папирусных свитков, которые Олесия изучала в свободное время.

Лишь единожды одна оказалась в глубине этой пещеры. Во время нападения фанатиков, Олесия схватив её за руку, поволокла по этим не ровным коридорам. Наверное, где то в глубине был тайный ход, но тогда они не успели добежать, и враги настигли женщин. Эти воспоминания пёстрой мозаикой проносились перед глазами Ирды. Шагая по каменному полу, она едва касалась пальцами естественных наклонных стен, ощущая себя, то маленькой девочкой с любопытством крадущейся к запретным комнатам, то юной девушкой, со страхом сбегающей от воинственных мужчин которых она видела впервые в жизни, то взрослой женщиной пришедшей в отчий дом за ответами.

Глава 13.

Дойдя до небольшого поворота Ирда, вгляделась во тьму. Некогда эти проходы освящались системой полированных металлических зеркал днём и факелами ночью. Она присела на корточки, и стала руками разгребать пыль, пока не нащупала одну из таких пластинок. Пролежав в сухой пыли, оно не потемнела от времени. Покрутив её в руках, девушка вдруг поймала своё отражение.

Уже много дней она не видела себя. Последний раз она смотрелась в своё отражение в медном блюде на рынке, незадолго до того, как аколит морского бога приметил её. Именно это её и выдало. Она всмотрелась в свои черты. Интересно меняется ли её лицо в разных жизнях? Всегда ли у неё смуглая кожа и чёрные волосы. Всегда ли у неё карие глаза с длинными ресницами?

Не отрывая глаз, она водрузила зеркало на место в углу, и солнечный луч незамедлительно осветил проход. Это была первая из комнат, из которой ветвились проходы в прочие. И девушка с трепетом двинулась вглубь. Лучик света выделял древний стол, чья ножка преломилась, и все свитки были рассыпаны по полу. И пергамент, и дерево были занесены пылью, скопившейся за эти годы. Ирда с улыбкой вспомнила, как в детстве была недовольно тем, что её каждый день заставляли мести полы. «Вот что выходит, когда пропускаешь приборку» - с нежностью о прошлом подумала она.

Снова опустившись на колени, она стала извлекать свитки из песка, осторожно отряхивая их, и складывая на левую руку. Снаружи великаны опять бранились, по какому-то поводу. Великаны вообще любили ругаться, и эти фразы она стала понимать быстрее прочих. Хотя вождь до сих пор не желал дать ей точный перевод этих слов. Но, тут брань продолжилась звуками драки, и Ирда, крепко сжав свитки подмышкой, выскочила к повороту, чтобы разглядеть что произошло.

От увиденного ей, девушка разжала руку и свитки упали к её ногам. Бамбаки сражались с кочевниками, которые только что казались мёртвыми. Нет, не казались. Они и были мертвы. И были мертвы до сих пор. Могучие удары великанов сминали врагов, словно тряпичных кукол, но те продолжали вставать и вновь кидаться в бой. Ирда потеряла дар речи. Теперь конечно был понятен смысл ритуала, но она совершенно не понимала, что с этим делать.

И тут она ощутила болезненный укол в спину. Ей захотелось крикнуть от боли, но она не могла. Губы лишь вяло разомкнулись, а из груди вышел слабый хрип. Она попыталась развернуться, но и ноги теперь её не слушались. Только колени безвольно подкосились во время поворота. Она упала на спину, ощутив поясницей хрустнувший под собой пергамент и песок. Над ней возвышался человек, мерзкую улыбку которого она никогда не забудет.

Это был тот самый евнух из гарема. Его тучное тело, прикрытое лиловой робой, сотрясалось от смеха. На левом указательном пальце блестел напёрсток с короткой тоненькой иглой. Скинув своё оружие, он наклонился к девушке и, ухватив за лодыжки поволок в глубины тоннеля. Ирда хотела, проклясть его на всех языках что знала, но губы лишь едва шевелились. Когда отравитель с жертвой свернули в тёмный мрак, веки девушки начинали тяжелеть, и упали, закрыв глаза. Ещё некоторое время она ощущала, как песок струится через её волосы и щекочет кожу, и как я тело изгибается под неровностями пола, но вскоре чёрный липкий туман забрал её сознание.

Из последних сил, она попыталась поднять веки, чтобы запомнить путь, по которому её волокут. Она пыталась помочь себе скулами и бровями. Собственные веки ей казались такой тяжестью, какой она ещё в жизни не поднимала. Но она справилась, и липкие ресницы разомкнулись. Поначалу, она не понимала, что происходит. Глаза видели, но сознание никак не желало давать отчёт увиденному. Образы перед глазами, казались то слишком далёкими, то слишком быстрыми, то замирали на месте.

Первым делом ей стала подчиняться шея. Ирда, сама не знала почему, но ей захотелось мотать головой. Потом стали слушаться ноги, которыми девушка тут же стала рыть землю пятками. Потом она услышала собственное дыхание, и поняла, что теперь ей придётся дышать. И только после этого сознание снова вернулось к ней.

Всё было залито рыжим светом, вечернего солнца. Хоть Ирде, и показалась, что она лишь закрыла и открыла глаза но, тем не менее, за это время прошла половина дня. Она была на вершине холма покрытого примитивными каменными строениями, похожими на небольшие обелиски. К одному из них девушка и была привязана. Сидя на земле её руки, были заведены назад, обхватывая камень и связанны верёвкой между запястьями.

По обе стороны от девушки стояли две жаровни заполненные красными углями. А неподалёку стоял каменный стол, на котором было разложены