Когда она кивнула в ответ, я высунул голову наружу и крикнул «Чисто», после чего захлопнул дверь. Держа ключ в замке зажигания, я завел двигатель. Гул и вибрация наполнили салон, когда пропеллер набрал скорость.

Используя тормоза для управления, я подрулил к взлетно-посадочной полосе, быстро запустил двигатель и стал следить за показаниями приборов, украдкой поглядывая на Веру, пока я нажимал кнопки и поворачивал ручки.

Ее глаза были закрыты за солнцезащитными очками.

— Мы можем не лететь.

Я с таким нетерпением ждал этого полёта, как не ждал ни одного за последние… годы. Я не был так взволнован с тех пор, как возвращался из Аляски с Алейной. Моё сердце было настроено на этот взлёт, но если Вера решит отказаться, я сразу же развернусь.

Я был уверен: ей понравится. Стоило только нам подняться в воздух, и это зачарует её. Я бы поставил на это все свои деньги.

— Я хочу полететь, — сказала она. — Просто… у меня в животе все завязалось в узел. И я очень не хочу блевать в твоём самолете.

Я усмехнулся.

— Я бы тоже предпочел, чтобы тебя не тошнило. Но если станет плохо, пакет для таких случаев лежит сзади.

— Хорошо.

— В этом самолёте есть парашют, — я указал на красную ручку над нашими головами. — Видишь?

Она приоткрыла глаза и посмотрела вверх.

— Вижу.

— Если со мной что-то случится, бери эту ручку обеими руками и дёргай. Из отсека в задней части вылетит ракета и раскроет парашют для всего корпуса самолёта. И мы спокойно приземлимся на землю.

— Ты это придумал?

— Нет. Когда я в колледже сказал маме, что хочу стать пилотом, она залезла в Google. И велела мне сделать ей одолжение и летать на самолёте Cirrus, чтобы она могла спокойно спать по ночам.

Тело Веры слегка расслабилось.

— Мне всё равно страшно.

— Закрой глаза. Я скажу, когда их открыть.

— Спасибо, — прошептала она.

Я провел остаток инструктажа, Вера кивала, когда я подробно описывал план взлета. Когда всё было готово, я вырулил на полосу и передал радиосообщение.

— Поехали, — я выжал дроссель на полную мощность. Раз. Два. Три. Мы помчались по взлётной полосе, и, достигнув нужной скорости, я наклонил штурвал и поднял нас в воздух.

Мы парили, поднимаясь всё выше и выше. Улыбка расплылась на моём лице. Это никогда не надоедает. Этот первый взлёт, когда самолёт просто… летит. Делает то, для чего создан.

То, для чего я был создан.

После того как я сообщил о нашем вылете, я поднял самолёт на крейсерскую высоту и выровнял его. Когда под нами раскинулись горы и луга, я включил автопилот, чтобы тот держал курс, а сам смог сосредоточиться на Вере.

Её глаза, наконец, были открыты, а рот приоткрыт от изумления.

— Ну как? — спросил я.

— Это стоило того.

Слава богу.

— Куда полетим? Выбирай место.

Вера огляделась, выглянула в окно, а затем указала на снежную вершину вдалеке.

— Соболиную вершину? — уточнил я.

— Это же твоя любимая, да?

— Да, — я направил самолёт к новой цели.

— Почему она твоя любимая?

— Из-за вида. Туда непросто подняться пешком, как ты знаешь. Но с вершины открывается невероятный пейзаж, — я любил быть в воздухе, но этот вид, возможно, превосходил даже полёт.

— Примерно в полумиле за основным маршрутом есть озеро, — продолжил я. — Я обнаружил его ещё в колледже. Приехал домой на выходные, кружил над горами и заметил его. На следующий день отправился в поход, чтобы найти. С тех пор это моё любимое место. Оно уединённое. Мне нравится думать, что я единственный человек в мире, который хоть раз касался его воды.

Вера задумчиво кивнула, её взгляд был устремлён в окно.

Я сделал несколько кругов вокруг вершины, сохраняя достаточное расстояние, чтобы не подниматься выше. После этого направил самолёт вдоль гребня горного хребта.

— Хочешь попробовать? — спросил я, отключив автопилот.

— Что попробовать?

— Полетать.

— Эм… да?

— Вот это настрой, — сегодня я посадил Веру в левое кресло. Как инструктор, я мог управлять с любого места, но ученики всегда начинали с левой стороны.

Вера сглотнула и крепко схватилась за штурвал.

— И что теперь?

Я поднял обе руки.

— Ты держишь управление самолетом. Только, пожалуйста, не врежься в горы.

— Это не смешно, Матео, — ее губы сжались в тонкую линию.

— Немного смешно, — я улыбнулся. — Я подстрахую тебя. Просто пробуй.

— Мне просто… — она слегка наклонила штурвал, и крыло с её стороны поднялось, а моё опустилось. Из её красивых губ вырвался удивлённый и счастливый смех. — Боже мой, я управляю самолётом.

— Ты управляешь самолётом, Персик.

Персик? Откуда, черт возьми, это взялось? Это просто… вырвалось. Как будто я должен был называть ее Персиком уже много лет. Так же, как я начал называть Алейну — Ростком. В один день у нее не было прозвища. А на следующий — появилось. И вот теперь Вера — Персик.

Она была слишком увлечена полётом, чтобы заметить. Её лоб нахмурился от сосредоточенности. Взгляд был устремлён вперёд.

Свет, проникающий через окна, ласкал её лицо. Он нежно касался её щёк, целовал губы. Задевал пряди чистого золота в её медных волосах.

Ясность до горизонта.

Сегодня я видел всё с ясностью до горизонта.

— Ты научишь меня летать? — спросила она.

Провести с ней часы, наедине, над всем миром?

— Безусловно.

15. МАТЕО

— Ба-ба. Ди-ди, — Алейна указала пальцем через мое плечо на дом мамы и папы.

— Мы скоро навестим бабушку и дедушку, Росток. Но сначала нужно зайти к Вере.

— О, — её новое любимое слово. — Ве-ва.

Слог за слогом, с лёгкой паузой между ними. Алейна каждый день учила новые слова и пробовала новые звуки. Но её любимые имена оставались неизменными уже несколько месяцев.

Папа. Бабушка. Дедушка. И Вера.

Её ноги болтались в воздухе, пока мы входили в небольшую дверь амбара.

С каждым шагом по лестнице в лофт сердце начинало биться всё быстрее, предвкушение встречи с Верой росло.

Прошла неделя с тех пор, как я взял Веру с собой в полет. Семь дней, которые я намеренно держался на расстоянии. Эти дни были проверкой. Я хотел понять, как часто я думаю о ней. Настолько часто, что в итоге сбился со счёта.

Сегодня утром мы с Алейной съездили в город за посылкой, и на почте нас ждали её учебные материалы по пилотированию. В тот момент я решил, что достаточно этого расстояния.

Когда я постучал, в животе завязался узел. Последний раз я был так взволнован перед встречей с женщиной, ну… давно.