Её губы слегка изогнулись.

— И то, и другое.

Я усмехнулся: — Хитрюга.

Вера заправила за ухо прядь влажных волос, а потом снова выпустила её.

— Ты часто так делаешь. С волосами. Заправляешь и выпускаешь. Я ещё не понял, что это значит.

Моя догадка была — это от застенчивости. Но, возможно, она просто нервничала рядом со мной.

Она отвела взгляд, уставившись на невидимую точку на полу.

— Ты ненавидишь брокколи, — сказал я. — Когда мама готовит её на ужин, ты всегда кладёшь себе пару кусочков на тарелку из вежливости, но перед каждым укусом твоя губа поджимается, или ты морщишь нос.

Насколько мне было известно, я был единственным, кто это заметил. Мама продолжала готовить брокколи.

— Твой любимый цвет — зеленый. Темно-зеленый. И ты быстро бегаешь.

Похоже, она предпочитала пешие прогулки, но я наблюдал, как она время от времени выходила на пробежку. У Веры была длинная, легкая походка. Она бегала с грацией, уверенностью и скоростью.

— Зачем ты всё это говоришь, Матео? — прошептала она.

Я мог не позволить себе переступить грань. Мог не замечать её влюблённости. Но это не значило, что я не замечал её саму. Не изучал её. Не обращал внимания.

— Иногда ты так сильно смеёшься, что начинаешь хрюкать, — сказал я. — Вместо того чтобы смутиться, ты смеёшься ещё громче. И ты не пьёшь. В тот вечер «У Вилли» я впервые видел, чтобы ты заказала в баре что-то, кроме колы.

Вера обхватила себя руками.

— Нам не нужно про это говорить. Никогда.

— Мы можем.

— Я не хочу.

— Ладно.

Она выдохнула долгий тяжёлый вздох.

— Зачем ты здесь, Матео?

Мы оба знали, что я пришёл не только для того, чтобы передать ей учебные материалы. Я мог бы оставить их и уже быть на полпути домой.

Прежде чем я успел ответить на её вопрос, прежде чем сказать, что просто хотел её увидеть, в мои голени врезался маленький человечек.

— Папа! — Алли подняла руки вверх. — Руци!

Вот и всё с мультфильмами. Я наклонился и поднял её, чтобы она могла смотреть в окно.

— Ло-ша. Там, — она указала через стекло. — Ло-ша.

— Да, это лошади.

Вера встала с дивана, приглаживая переднюю часть своего свитера. Затем прочистила горло и направилась на кухню.

— Спасибо, что принёс. Начну разбираться, как только закончу учёбу на сегодня.

Я не хотел уходить. Но она явно была готова нас проводить.

Это смущение, этот внутренний поиск равновесия происходил не только со мной. Он затрагивал и Веру. Поэтому я решил дать ей время найти свою точку опоры.

Я пересёк лофт с Алли на руках, остановился у двери и подмигнул Вере: — Увидимся в пятницу.

Она снова убрала и тут же выпустила прядь волос за ухо.

— До встречи.

16. ВЕРА

Что я здесь делаю? Я сидела неподвижно за рулем Хонды, уставившись на дом Матео.

Сколько раз я мечтала, чтобы он пригласил меня к себе? Сколько раз я фантазировала о тихих вечерах наедине в его доме? А теперь я здесь и не могу заставить себя войти.

Что происходит? С Матео все стало… странным. Это ведь, наверное, жалость, правда? Он изо всех сил старается быть добрым. Быть моим другом.

Но это не ощущается как дружба. Да, мой любимый цвет — темно-зеленый, и в этом нет ничего удивительного. Но ни один из других Иденов не замечал, что я ненавижу брокколи. Ни один из них не смотрел на меня так, как смотрел Матео в лофте в среду.

Нет, это ничего не значит. Мое воображение просто разыгралось. Слишком много лет, потраченных на то, чтобы думать о нем, привели меня к этой глупой иллюзии.

Ну и что, если он заметил про брокколи? Ну и что, если он слышал, как я хрюкаю, когда слишком сильно смеюсь?

Это ничего не значит.

Пора было забыть об этой влюбленности.

Хотя, сделать это будет непросто, учитывая, что теперь он мой инструктор по полетам. Серьезно, о чем я думала? Я должна была избегать Матео, а не приезжать к нему домой каждый пятничный вечер, чтобы изучать основы аэродинамики.

Я выполнила домашнее задание и подготовилась к сегодняшнему вечеру, но ни одно слово из всех этих книг, которые он принес в лофт, меня не трогает.

Дело ведь совсем не в том, чтобы научиться летать. Речь шла о том, чтобы найти отца.

В тот день, когда мы с Матео летали, я заметила столб дыма в лесу. Он был небольшой, почти незаметный, всего лишь белый след, поднимающийся из-за деревьев. Но этот дымок зажег во мне новую идею. Новый план.

Я могу потратить годы, блуждая по горам в поисках отца. И все это время искать совсем не там, где нужно.

Слишком много гор. Слишком много деревьев. Мы могли пройти мимо друг друга, двигаясь в противоположных направлениях, всего в ста ярдах друг от друга, и не иметь ни малейшего понятия об этом.

Мне нужна была точка фокуса. Нужно было сузить круг вариантов до мест, где он мог бы устроить лагерь. До тех мест, где отец рискнул бы развести огонь прохладным весенним утром.

Делать это пешком было слишком сложно. Но с воздуха? Возможно.

И вот я здесь, изображая интерес к учебе на пилота, якобы ради возможности летать. Матео никогда не узнает, что это всего лишь уловка, чтобы найти отца.

Я уже начала исследовать окрестности Соболиной вершины, где, насколько я могла определить, заметила тот дымок во время полета. Пока я ничего не нашла, но разбила территорию на участки и изучаю их поочередно, используя карты, которые изучала в последнее время.

Это тактика, о которой упоминал дядя Вэнс. Когда он искал отца много лет назад, он тоже использовал карты, деля их на участки, чтобы его поиски были систематичными и целенаправленными.

На данный момент я исследовала три участка. А Соболиная вершина была у меня поделена на десять. Если повезет, мы с Матео сможем совершить еще один полет. Возможно, в следующий раз я найду новую зацепку.

Но прежде чем все это произойдет, мне нужно выйти из этой машины. Почему я не могу выйти из машины?

— Вылезай из машины, — я выпрямила спину, схватила рюкзак, который лежал на переднем сиденье, и открыла дверь.

Первый вдох свежего воздуха немного успокоил мои нервы.

Сосны, земля и ветер.

Дом.

Бывали ночи, даже зимой, когда я оставляла окна лофта открытыми, чтобы вдыхать этот горный аромат.