— Нет, разве я могу уволить подругу головореза… мне своя жизнь дорога! – выплевывает Роза. – Оклад я буду тебе переводить, но в салоне не появляйся…

— Можете не платить, — стараюсь слезы сдержать, и говорю холодно. Вежливо даже. – Я приеду и напишу заявление на увольнение!

Подачки мне не нужны!

— Напиши дома, и скинь мне скан. Или фото. Прости, Марина, надеюсь, ты понимаешь – я не один день работала, а годы! И потерять все из-за тебя не готова!

Прощаюсь с ней, и хватаю сигареты Андрея, лежащие на подоконнике. Закуриваю – впервые за долгие годы, но лучше не становится. Горький дым царапает горло – ощущение мерзкое, но через пару затяжек становится чуть легче.

Бред какой-то! Андрея ведь прилюдно оправдали! Да, дело получило широкий общественный резонанс, и я замечала некоторые взгляды от посторонних, направленные на Андрея, но никто камнями в него не кидал.

Увидели нас вместе, сняли, и… что с того? Он – бывший заключенный, а я – парикмахер-стилист, а по совместительству – его девушка. Но увольнять за это, чтобы репутацию салона сберечь?

Открываю новостной портал, и сразу понимаю, в чем дело.

И тянусь к следующей сигарете. Пальцы замерзли, и я с трудом зажигаю ее, продолжая наслаждаться статьями.

Об Андрее.

Организация убийств… лично координирует… прогнившая система, выпустившая монстра на свободу…

Верная подруга и помощница во всех его делах!

И фотографии – я, Андрей, и Захар на его руках. Выходим из ТРЦ с детским сидением для машины Андрея, не предназначенной для ребенка.

Теперь понятно, почему Роза не хочет, чтобы я у нее работала – это во всех пабликах и на всех новостных порталах.

— Это что-то новенькое, — слышу я голос Андрея.

Смотрит на поднесенную к губам сигарету, неодобрительно качает головой, и забирает ее. Волосы влажные после душа, на футболке капельки воды – такой родной и домашний… черт, снова у меня проблемы!

И снова из-за Андрея.

Но разве он виноват?

— Не кури больше, это…

— Смотри, — протягиваю Андрею свой телефон.

Хмурится, быстро листает странички сайтов. Матерится, и я не одергиваю – сама бы высказалась, но говорить тяжело.

— Неужели тебе не сообщили твои… друзья, — подбираю я определение к его подельникам. – Я узнала от своей начальницы! А тебе не сообщили?

— На ночь телефон отключил, чтобы вас с Захаром не тревожили звонки. Бартов, гнида!

Бартов?

— Анатолий Маркович? Он здесь при чем? – устало интересуюсь я.

— Его рук дело. Я уверен. Прости за это, и… я разберусь со всем этим, Марина! Но сейчас нам лучше переехать в более подходящие условия, а тебе – поменьше на людях появляться, ты же понимаешь!

Ты же понимаешь… как я ненавижу эту фразу!

Нет, я не понимаю!

Я отказываюсь понимать!

Киваю, оставляю Андрея наедине со своим телефоном, и возвращаюсь в тепло квартиры. Родители включили новости, и теперь я слышу то, чем пару минут назад зачитывалась в профессиональной озвучке известных дикторов.

Слова их бьют точно в цель.

Добивают.

— Марина, иди сюда! – кричит мама, и я сбегаю в ванную.

Мне теперь нельзя появляться на улице? Ведь вытащили и мои фото в отличном качестве из всех социальных сетей. Любой узнает!

Но… сидеть в четырех стенах, и бояться? Снова?

Достаю свои ножницы, и отмеряю длину волос, от которых нужно избавиться… думаю, каре! Ровняю, филирую кончики волос, и принимаюсь за челку.

Готово.

Теперь краска. Черная, как вороново крыло.

Наношу ее, начиная с кончиков волос, вспоминая, какой смелой себе казалась, тонируя волосы в розовый оттенок – ну и дитя!

А та история с моим секс-видео… смех один!

Сейчас все серьезнее!

Я – подельница Андрея? Не просто подруга, а соучастница всего – именно так меня охарактеризовали.

И плевать бы на это, но у меня ребенок, фото которого тоже в общем доступе! А люди бывают разные – некоторые могут решить наказать и меня, и Захара за грехи Андрея.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меня, может, и надо! Ведь я по доброй воле снова впустила его в свою жизнь, но Захар…

Не позволю!

Фен гудит, пока я делаю себе укладку. Я спокойна и собрана, хотя еще тридцать минут назад была готова, по своему обыкновению, биться в истерике, и обвинять во всем Андрея.

Взрослеть пора! Он – такой, какой есть, а прошлое не изменить!

А вот будущее – очень даже!

Марина

Возвращаюсь на кухню, и почти все собравшееся здесь семейство оглядывает меня взглядами, в которых выражен весь спектр эмоций: от удивления, до ужаса.

Смена прически очень сильно меняет, и с черным каре вместо медового блонда, я приобрела стервозный, несвойственный мне облик. Выглядеть стала чуть старше, но зато меня не узнать.

— Что ты с собой сделала? – вздыхает мама. – Марина! Ты видела новости? Я же говорила тебе… я говорила!

— Говорила, — киваю я.

И что?

Выбор-то я сделала, а родителям пора перестать вмешиваться в мою жизнь, и давать советы, которые я у них никогда не просила.

— М-мамочка? – неуверенно спрашивает Захар, задрав голову, и падает на пол, не удержавшись на коротких ножках.

Подхватываю сына на руки, успокаивая – это я! Это все еще я! Захар вдыхает мой запах, и успокаивается, в отличие от родителей. В особенности старается мама, которая продолжает нудеть, что снова я страдаю из-за Андрея.

— Ты – отвратительная мать! – в конце концов восклицает она, с силой опустив сахарницу на середину стола. – Позволила ребенка втянуть во все это! Ты…

А это уже интересно!

— Прости пожалуйста, но это я – плохая мать? – ласково переспрашиваю я.