и величественный вид. К сожалению, он вырос в борделе и не получил почти никакого образования, если не считать кое-каких знаний, почерпнутых из брани рыночных торговок и россказней уличных сказителей. Потому высокопарные фразы, которые ему удалось наскрести в памяти, звучали особенно смешно и нелепо.

– Дерзкий смутьян из рода Чу! Ты виновен в сокрытии правды от его величества и неуважении к нему, ты… Это… Э-э-э… Ты…

Мо Жань почесал в затылке: запас слов иссяк. Что неудивительно – даже после того, как он провозгласил себя императором, его фантазии по части ругательств хватало только на «презренная девка» да «ничтожный пес»; подобные оскорбления, однако, совсем не годились для распекания Чу Ваньнина.

Порывшись в памяти, Мо Жань нашел выражение, которое частенько повторяли девушки из борделя. Его смысл был Мо Жаню не очень понятен, но ему показалось, что оно звучит неплохо.

– Ты, мерзкий изменщик, подлые твои копыта, признаешь ли свою вину? – сурово изрек Мо Жань, насупив брови.

Чу Ваньнин предпочел хранить молчание.

– Не желаешь говорить? Что ж, твое молчание этот достопочтенный расценивает как признание вины!

Наверное, сквозь сон Чу Ваньнин все же услышал какой-то шум. Что-то недовольно буркнув, он крепче прижал к себе железного воина и продолжил спать.

– Ввиду того, какая большая вина лежит на тебе, этот достопочтенный, согласно закону, приговаривает тебя к… хм-м… к наказанию рта! Евнух Лю!

По привычке выкрикнув это имя, Мо Жань вспомнил, что евнуха Лю уже и нет на свете. И тогда Мо Жань решил, что ради такого случая может пойти на унижение и сыграть роль слуги.

– Слуга внимает, ваше величество, – заискивающим тоном произнес Мо Жань.

Затем, прочистив горло, важно распорядился:

– Немедленно привести приговор в исполнение!

– Почтительно повинуюсь вашему величеству!

Отлично, все реплики произнесены.

Мо Жаню не терпелось приступить к исполнению наказания. Разумеется, никакого «наказания рта» не существовало и в помине – Мо Жань сам его только что придумал. Как же тогда привести в исполнение этот «приговор»?

Некогда беспримерный тиран, Мо Жань прокашлялся с самым серьезным выражением лица. Устремив на Чу Ваньнина зловещий взгляд, напоминающий пару заледеневших клинков, он медленно придвинулся к его холодному, будто горный родник в заснеженной долине, лицу, остановившись совсем близко от бледных губ.

А потом…

Мо Жань замер и, не отрывая взгляда от Чу Ваньнина, отчетливо, чеканя каждое слово, выдал:

– Чу Ваньнин, на всем свете не сыскать человека с душонкой. Мелочнее. Твоей.

Хлоп! Хлоп!

Звон пары отвешенных пощечин разрезал тишину.

Хе-хе, приговор приведен в исполнение!

Здорово!

Развеселившийся Мо Жань внезапно ощутил покалывание в шее. Подозревая неладное, он резко опустил голову и встретился взглядом с благородными красивыми глазами, источавшими мрак и холод.

Мо Жань застыл в безмолвии.

Чу Ваньнин заговорил, и неясно, чего в его ледяном, не сулящем ничего доброго тоне было больше ― отстраненности истинного бессмертного или пронизывающего до костей холода.

– Что это ты делаешь?

– Этот достопо… Тьфу, слуга… Тьфу ты!

К счастью, Мо Жань произнес это совсем тихо, так что Чу Ваньнин лишь слегка нахмурился, по-видимому не расслышав. Тут Мо Жаня осенило; он вновь вскинул руки и пару раз хлопнул в ладоши прямо перед носом озадаченного Чу Ваньнина.

Смело глядя на посуровевшее лицо наставника, бывший император мира людей льстиво улыбнулся и заявил:

– Ваш… ваш ученик отгоняет от учителя комаров.

Глава 10

Этот достопочтенный делает первые шаги

Ксчастью, Чу Ваньнин не слышал, как Мо Жань в лицах разыгрывал пьесу с «наказанием рта», и благодаря вздору про комаров, который он наплел наставнику напоследок, юноше кое-как удалось выйти сухим из воды.

Мо Жань вернулся в свою комнату очень поздно и тут же лег спать, а утром, как обычно, отправился на тренировку. После его ожидало любимое в дообеденное время занятие – завтрак.

По мере того как завершались утренние тренировки, зал Мэн-по, где столовались ученики, потихоньку заполнялся голодными юношами.

Мо Жань сел напротив Ши Мэя; Сюэ Мэн опоздал и, поскольку место рядом с Ши Мэем уже было занято, с угрюмым видом сел завтракать рядом с Мо Жанем.

Если бы Мо Жаня попросили рассказать о самом положительном аспекте учения школы пика Сышэн, он бы непременно ответил: здесь не практикуют технику бигу, или голодания.

В отличие от многих других духовных школ Верхнего царства, охотно отрекавшихся от любых мирских благ, пик Сышэн придерживался собственного пути, который не предполагал умерщвления плоти постом или голоданием. Посему на горе кормили весьма неплохо.

Мо Жань прихлебывал ароматный острый суп из рисовой муки, вылавливая ртом плававшие у краев чаши кусочки арахиса и размякшие соевые бобы. На столе перед ним стояло блюдце с поджаренными до хрустящей корочки мясными пампушками, которые он взял для Ши Мэя.

Искоса взглянув на Мо Жаня, Сюэ Мэн насмешливо произнес:

– Кто бы мог подумать, что ты, Мо Жань, войдя в «Ад красных лотосов», сможешь выйти оттуда на своих двоих! Потрясающе!

– Будто ты не знаешь, кто я такой, – буркнул Мо Жань, не поднимая головы от плошки.

– И кто же ты такой? – с издевкой поинтересовался Сюэ Мэн. – Учитель не стал ломать тебе ноги, и ты сразу надулся от гордости, позабыв, из какой грязи вылез, да?

– О, ну если я нищеброд, то ты тогда кто?

Сюэ Мэн ухмыльнулся.

– Я – главный ученик нашего учителя.

– Это ты сам себе такое звание присвоил? О да, предлагаю тебе записать его на бумаге и попросить учителя поставить печать, а потом сделать свиток, повесить на стенку и поклоняться ему каждый день. А то как без подтверждающего документа считать тебя достойным звания главного ученика?

Палочки в руке Сюэ Мэна переломились с сухим щелчком.

– Не ссорьтесь, лучше ешьте, пока все не остыло, – вмешался в назревающую драку Ши Мэй.

– Хм! – громко выразил свои чувства Сюэ Мэн.

– Хм! – с улыбкой передразнил его Мо Жань.

Сюэ Мэн тут же взбеленился и хлопнул ладонью по столу.

– Да ты совсем страх потерял!

Видя, что обстановка продолжает накаляться, Ши Мэй поспешил придержать Сюэ Мэна:

– Молодой господин, на нас уже смотрят. Пожалуйста, ешьте и не ссорьтесь.

Эти двое, будучи совершенно несовместимыми, не могли поладить. Несмотря на то что они приходились друг другу двоюродными братьями, при встрече всякий раз так и норовили поцапаться.

Кое-как вразумив Сюэ Мэна, Ши Мэй решил не выходить из трудной роли миротворца и сменил тему, дабы разрядить обстановку:

– Молодой господин, скоро ли разродится пятнистая кошка госпожи?

– А, ты про А-Ли? Матушка ошиблась: кошка не