словно подернуты морозной пеленой. Одетый во все белое, равнодушный и безжизненный, будто призрак, он стоял в дверях книгохранилища и с каменным лицом разглядывал двоих юношей. Его взгляд ненадолго задержался на их сомкнутых руках, но затем вновь ушел куда-то в сторону.

– Ши Минцзин и Мо Вэйюй, наглости вам не занимать!

В одно мгновение Ши Мэй побледнел до оттенка свежевыпавшего снега. Резко выпустив руку Мо Жаня, он голосом не громче комариного писка пролепетал:

– Учитель…

Мо Жань тоже понял, что дело плохо, и поспешил склонить голову.

– Учитель.

Чу Ваньнин переступил порог и, не обращая никакого внимания на Мо Жаня, подошел к коленопреклоненному Ши Мэю.

– Павильон Хунлянь со всех сторон окружен завесой, – холодно произнес Чу Ваньнин, глядя на юношу сверху вниз. – Ты и правда думал, что сможешь войти без разрешения и остаться незамеченным?

– Ученик признает свою ошибку! – смущенно выпалил Ши Мэй, прижавшись лбом к полу в земном поклоне.

– Учитель, – торопливо вклинился Мо Жань, – Ши Мэй всего лишь пришел сменить мне повязки и уже собирался уходить. Прошу вас, не ругайте его.

– Учитель, брат Мо не имеет к этому никакого отношения! – поспешил возразить Ши Мэй. – Вся вина лежит на мне. Ваш ученик готов понести наказание!

Чу Ваньнин молчал, но лицо его начало зеленеть от гнева. Он еще ничего толком не сказал, а эти двое уже наперебой кидаются защищать друг друга, объединившись против общего бедствия, в роли которого выступал он сам.

Некоторое время Чу Ваньнин молчал; затем, сдвинув подергивающиеся брови, ледяным тоном произнес:

– Поистине, теплые братские взаимоотношения между учениками растрогают кого угодно. Судя по всему, я единственный злодей в этой комнате.

– Учитель… – начал было Мо Жань.

– Хватит повторять это слово!

Чу Ваньнин резко взмахнул широкими рукавами, показывая, что разговор окончен. Мо Жань никак не мог взять в толк, что с ним случилось. И что его так сильно разозлило? Можно было только предположить, что любые проявления чувств вызывали у Чу Ваньнина отвращение, словно лицезрение доказательств человеческой привязанности могло запятнать его чистый и возвышенный взгляд.

Все трое долго безмолвствовали.

Внезапно Чу Ваньнин покачал головой и развернулся, собираясь уходить. Ши Мэй поднял голову. Его глаза слегка покраснели.

– Учитель? – растерянно окликнул он Чу Ваньнина.

– Иди к себе. В качестве наказания десять раз перепишешь свод правил школы.

Ши Мэй опустил глаза и после короткого молчания тихо ответил:

– Слушаюсь.

Мо Жань остался стоять на коленях. Ши Мэй же поднялся, взглянул на Мо Жаня и, поколебавшись, снова опустился на пол.

– Учитель, – умоляюще обратился он к Чу Ваньнину, – раны брата Мо только-только затянулись. Ваш ученик позволяет себе дерзость просить вас не слишком нагружать работой брата Мо.

Некоторое время Чу Ваньнин молча стоял на месте, и блики, отбрасываемые мерцающим огоньком свечи из подвесной лампы, плясали на его одинокой фигуре. Внезапно он повернул голову и пронзил юношей испепеляющим взглядом из-под свирепо сдвинутых бровей.

– Сколько пустой болтовни! – гневно произнес Чу Ваньнин. – Почему ты все еще здесь?

Несмотря на природную красоту, чертам Чу Ваньнина недоставало мягкости, а в гневе он и вовсе выглядел до ужаса жутко. Задрожав от страха, Ши Мэй торопливо отвесил наставнику поклон и ретировался, дабы не прогневать его еще больше и тем самым не навлечь на голову Мо Жаня новых неприятностей.

В книгохранилище остались лишь они двое. Тяжело вздохнув про себя, Мо Жань заговорил:

– Учитель, ваш ученик признает свою вину и тотчас продолжит составлять опись книг.

– Если устал, возвращайся к себе, – ответил Чу Ваньнин, не поворачивая головы.

Мо Жань вскинул на него глаза.

– Я тебя не держу, – холодно добавил Чу Ваньнин.

И с чего это он такой добрый? Здесь наверняка есть какой-то подвох!

– Я не уйду, – находчиво заявил Мо Жань.

Помедлив, Чу Ваньнин криво усмехнулся.

– Ладно, как знаешь.

С этими словами он вновь взмахнул рукавами, повернулся и покинул книгохранилище.

От удивления Мо Жань застыл на месте. Что, никакого подвоха? А он-то думал, что Чу Ваньнин непременно угостит его парочкой ударов своей лозой.

Провозившись до глубокой ночи, Мо Жань кое-как управился с работой и, широко зевая, вышел из книгохранилища. Все на горе уже смотрели третий сон, но в покоях Чу Ваньнина все еще горел тусклый свет.

«Э? Этот мерзкий демон до сих пор не спит?»

Мо Жань направился к его спальне, намереваясь попрощаться с учителем перед уходом. Однако, переступив порог, он увидел, что Чу Ваньнин уже уснул, забыв потушить лампу.

«Немудрено с его девичьей памятью», – подумал Мо Жань.

Похоже, наставник полночи трудился над чем-то, и усталость одолела его прямо за работой. Мо Жань бросил взгляд на постель, и лежавший там полностью готовый к службе «ночной страж» подтвердил его догадку. Руки Чу Ваньнина были в железных перчатках, которые он, видимо, не успел снять; в пальцах он продолжал сжимать какие-то детали. Сия картина убедила Мо Жаня в правильности своей догадки.

Спящий Чу Ваньнин не выглядел таким холодным и суровым, как бодрствующий. Он лежал, примостившись между деталями от механических воинов, пилами и топорами. Из-за большого количества всего этого добра свободного места на постели почти не оставалось, поэтому Чу Ваньнину пришлось неудобно выгнуть тело, чтобы уместиться. Его длинные тонкие ресницы были опущены; он крепко спал и казался каким-то одиноким и брошенным.

Мо Жань стоял и в задумчивости разглядывал его.

Что же так разозлило Чу Ваньнина сегодня? Неужели его возмутило, что Ши Мэй без разрешения пришел в павильон Хунлянь и захотел помочь другу с книгами?

Подойдя к постели, Мо Жань с ненавистью взглянул на Чу Ваньнина, наклонился к нему и на пробу тихо-тихо окликнул:

– Учитель?..

– М-м-м…

Что-то пробормотав во сне, Чу Ваньнин обнял одной рукой лежащего рядом механического воина. Глубоко и ровно дыша, он крепко спал, подложив под голову другую руку в железной перчатке с острыми зубцами, напоминавшими когти леопарда.

Мо Жань помедлил, но, видя, что наставник не собирается просыпаться, прищурился, осененный новой мыслью. Он наклонился почти к самому уху Чу Ваньнина и изогнутыми в недоброй улыбке губами снова прошептал:

– Учитель, просыпайтесь…

Ответа не было.

– Учитель?

Ответа не было.

– Чу Ваньнин?

По-прежнему тишина.

– Ого, а он и правда крепко спит. – Повеселевший Мо Жань примостил ладонь рядом с подушкой наставника и с затаенной улыбкой взглянул на него. – Это замечательно. Сейчас я за все с тобой расквитаюсь.

Чу Ваньнин, не подозревающий, что с ним собираются сводить счеты, продолжал крепко спать с выражением глубочайшего умиротворения на красивом холодном лице.

Мо Жань постарался напустить на себя грозный