— Здравия желаю! — гаркнул Цыбулько, когда армейский патруль вошел на склад.

Старлей был ссученный — это стало ясно с первого взгляда. Заплывшая жирком морда, брюшко свисает, автомат болтается на ремне, как седло на корове. Этого ветеранскими байками не проймешь, этот только деньги любит. И водку. Вон нос весь в прожилках… Не зря говорят, что в нашей армии от цирроза погибают чаще, чем от пули.

А вот патруль вроде ничего. Боевой. Оружие держат грамотно, палец на спусковой крючок не кладут, по складу рассредоточились, контролируют каждый свой сектор.

— Привет, Цыбулько! — махнул рукой старлей. — Всё барыжишь?

— Крутимся потихоньку… Заробляемо як можем… Якщо вам щось потрибно, то вы кажыть, не стесняйтесь.

— Да уж не постесняюсь, — хохотнул старлей, подозрительно глядя на Данилу и Момента. — Это кто такие?

— Следопыты мы, — ответил Момент. — За припасами пришли.

— Следопыты? — нахмурился старлей. Он посмотрел прямо на Астрахана и наморщил лоб, словно пытаясь вспомнить, не встречались ли они раньше. Пропитые мозги ничего старлею не подсказали, и он перевел взгляд на Цыбулько. — Слушай сюда, барыга, дело есть. Важное. По оперативной информации, в Секторе находятся два особо опасных преступника. Первый — Федор Костров, контрабандист, знаешь такого?

— Авжеж. Фиделя тут кожна собака знает. Он же того… долбанутый. На всю голову.

— Вот, — важно кивнул старлей. — Поступило распоряжение этого Федора-Фиделя пустить в расход. А вместе с ним приказано уничтожить опасного дезертира и террориста Данилу Астрахана, бывшего офицера МАСа.

Данила едва не подскочил, в голове будто перевернулось все, екнуло в груди. Ни черта себе расклад! Да что они там, совсем охренели? Это что за игры начались?!

— Где-то у меня была его фотка… — продолжал вещать старлей. — Рябченко, дай рюкзак!

— Ща…

Данила поймал удивленный взгляд Момента. Еле заметно кивнул: меня, меня ищут. Да уж, ситуация складывалась, мягко говоря, неловкая. А ведь патрульные разбираться не будут. По уму, надо бы сдаться и попросить препроводить «опасного дезертира и террориста» в МАС, а там уже поставить всех на рога и вывести на чистую воду… Если доживет. Придется решать проблему силовым путем, другого просто не видно.

— Вот! — торжествующе сказал старлей, показывая фотографию капитана Астрахана.

И когда на сытой физиономии старшего лейтенанта отразилась смесь узнавания, удивления и ужаса, Данила выстрелил ему в ногу из «страйкера» и рыбкой нырнул за стеллажи.

Заряд картечи разнес старлею коленную чашечку. Он рухнул, побелев от болевого шока, и завопил. Патруль, только что грозно и высокопрофессионально сканировавший сектора и контролировавший обстановку, впал в оцепенение — слишком уж неожиданно оно получилось.

Тем и отличается человек опытный и обстрелянный от человека пускай и подготовленного, но пороха не нюхавшего: когда обыденная и привычная ситуация за долю секунды сменяется боем, вся наука вылетает из головы, уступая место первобытным рефлексам «замри и прикинься трупом, авось не сожрут». Проще говоря, перестрелка — такое дело, что требует привычки, а у бойцов просто не хватало опыта.

Этим и воспользовался Астрахан. Он еще дважды выстрелил из дробовика, лежа на полу и целясь в ноги. Один раз попал, выведя из строя прапорщика Рябченко, второй — промахнулся. Потом перекатился и четыре раза шмальнул в потолок, особо не целясь. Картечь разбила три лампочки из пяти, и склад погрузился в еще более густой полумрак. Момент к этому времени тоже оказался за стеллажом, неподалеку от Данилы.

— Отделение — к бою! — заорал кто-то из служивых, и загрохотали по полу армейские берцы — солдаты бросились врассыпную. Кто-то даже пальнул из «калаша», скорее для острастки, чем рассчитывая куда-либо попасть.

— Окружай его! Вон там! Там!

Они тоже попрятались за стеллажами, но ближе к выходу. У одного из солдат в магазине были трассеры, и он четыре раза выпалил туда, где, по его мнению, находился противник. «Умный очень», — подумал Данила. Сменив «страйкер» на «зиг-зауэр», первую пулю он положил точно в центр массы стрелка, то бишь в грудь, прекрасно зная, что мягкая пистолетная пуля не пробьет бронежилет, а только собьет солдата с ног или, по крайней мере, с дыхания. Вторую и третью выпустил над упавшим, чтобы тот лежал и не отсвечивал. Страшно не хотелось убивать своих… Но тут Цыбулько заорал дурным голосом:

— Мочи их, хлопцы!

И ситуация кардинально поменялась. В склад ворвались охранники барыги. Не отличаясь ни особой подготовкой, ни высоким интеллектом, они сразу от двери начали палить во все стороны из всех стволов, защищая хозяина. Цыбулько скрючился на корточках у стены и ткнул пальцем в Момента, который до сих пор участия в перестрелке не принимал и тихо-мирно хоронился за стеллажом.

— Его, его мочите! Валите на хрен москаля!!! Это он второго сюда привел!!!

Пока солдаты привыкали к мысли, что теперь по ним стреляют и сзади, и спереди, Данила отвлекся на бандитов Цыбулько, тоже рассредоточившихся за стеллажами. Одного, самого крупного, подстрелил Момент из «Вепря», двух снял он сам. Еще один, как-то прокравшийся сбоку, неожиданно вырос за спиной следопыта-проводника и вскинул обрез.

— Падай! — гаркнул Данила.

Момент, хоть и выглядел заторможенным наркошей, отреагировал мгновенно, оправдывая свою кличку, и в один момент распластался на полу. Данила дважды выстрелил из «зиг-зауэра», отправив бандита к его предкам, Момент же, вытащив «стечкин», спокойно и даже почти меланхолично выстрелил дважды под нижней полкой стеллажа в сторону двери и перекатился, спасаясь от ответного огня.

Окрик Данилы, конечно, спас жизнь проводнику, но привлек нежелательное внимание к самому Астрахану со стороны солдат и раненого старлея. Последний умудрился вскинуть автомат и выпустил длинную очередь.

Стрельба очередями, как совсем недавно вспоминал Данила, — занятие идиотское. Все пули прошли мимо, так как ствол безбожно задрало вверх и влево (стрелок держал «калаш» одной рукой, второй пытаясь зажать кровоточащее колено). Но свое местоположение старлей обозначил, и в него начали палить и солдаты, и бандиты.

Тут уж Астрахану стало не до сантиментов. Сменив пистолет на штурмовую винтовку, он перебежал к дальним стеллажам и принялся огрызаться всерьез. Мощный «хеклер» рявкал в замкнутом помещении, как ручная граната. Где-то справа бабахал «Вепрь» Момента. В ушах звенело. В воздухе висел запах гари и крови.

Перестрелка принимала затяжной характер позиционной войны, а Даниле это было совсем невыгодно. И как раз в тот момент, когда он принял решение прорываться к выходу и потянулся за гранатами, ситуация на складе в очередной раз кардинально поменялась.

Дверь, которую один из бандитов запер изнутри, вышиб направленный взрыв, впустивший внутрь сноп яркого солнечного света. Из этого сияния в склад вбежали, стреляя на ходу, человек десять, среди них Астрахан с изумлением опознал Владу и ее «долбанутого на всю голову» отца Федора Кострова, то есть Фиделя, то есть объект провалившейся операции.