столбах его фотографию с объявлением «ПОМОГИТЕ НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА!». Но бывает трудно найти его среди нас, и деда этого не нашли.

Город наш не какое-то захолустье – столица! Улицы мостят плитками, моют мылами и шампунями. На газонах цветы цветут, клумбы, вывески, магазины… Жизнь кипит! Жизнь становится лучше и лучше, и с каждым днем человек человечнее человеку. Всем известна святая истина, испокон пещерного проживания: «Нас не портит, а ближе к природе делает квартирный вопрос». А в гробу и в шкафу не тесно.

Ранним утром тихо под нашими окнами останавливаются машины мусоросборные, не будить стараются, тихо хлопают крышки контейнеров, все, что нажито непосильным трудом и отжито, умещается в них.

Уезжают они в неведомом направлении, после них на улицах чисто.

Везучий

«Хуже уже не будет», – это, без сомнения, утверждение оптимиста. Впрочем, утверждение «бывает и хуже» тоже его. В то время как человек думающий, наблюдательный, умеющий смотреть правде в глаза, человек осмысленный, гомо разумус сделает из всего выше приведенного более логичные выводы: «Хуже будет… Будет и еще хуже».

Ф.М. Булкин

«Сдохнуть бы, сейчас, Господи!» – с такой мыслью обыкновенно обращается к Создателю человек, желающий что-нибудь изменить в своей жизни к лучшему.

Человек не может не желать себе, чтобы лучше было хоть как-то, хоть на чуть-чуть. И он думает: «Господи! Сделай так, чтобы мой автобус пришел, а не 39-й». Человек не может не думать: даже думая, что он не думает ни о чем, он думает о том, что он ни о чем не думает.

Даже кот – и тот, перед тем как перейти улицу, думает! Он осмысливает грозящее ему. Оценивает свои шансы. Кот переходит улицу не просто так, у него есть какая-то цель, порожденная мыслью. Мысль о пропитании, любопытство, просто оздоровительная прогулка по городу может служить коту мысленным пинком, чтобы перебежать на ту сторону. Кот осмысливает пейзаж, порождая этим осмыслением цель; без цели нет ни кота, ни смысла.

«Зачем я живу? Ведь в этом же смысла нет?!» – думает человек и, думая так, продолжает жить с пониманием, что жизнь хотя и осмыслена им, но бессмысленна.

В этом отношении, разумеется, лучше коту, он не думает, зачем живет, а думает, как ему выжить. Хотя, по правде сказать, думая про смысл и его отсутствие, человек, конечно, халтурит с самим собой, втихаря занимаясь тем же, что кот. Потому что выжить стараются все, даже те, кто уверен, что это совсем не имеет смысла.

Но к герою нашему! К Валентину Петровичу Невезучему! Рассказать о жизни его, ибо каждая жизнь, товарищи, хоть и не имеет смысла и к тому же еще и конечна, а все-таки достойна романа, или хотя бы повести, или заметки в газете, или стихотворения, или… хотя бы надписи на могильной плите.

Во всех государственных учреждениях – бухгалтериях, поликлиниках, канцеляриях, жандармериях – Валентину Петровичу Невезучему сопутствовали неудачи. Неудачи сопутствовали ему и у дверей вышеназванных. Он дергал дверь на себя, а она открывалась от. Он «от» – она «на». Он голосовал за, но всё было против. Он был против, но всё было за.

Он гадал на ромашке «любит, не любит» – выходило «не», он считал справа и слева автобусного билетика, и хотя съел их примерно столько же, сколько съел их каждый доверчивый, ему ни разу не повезло с исполнением. Он наедался пятилистных цветочков сирени и четырехлистных цветочков клевера, но даже это не помогало.

Неудачи и невезения преследовали и настигали Валентина Петровича прямо на улицах, они весело подмигивали ему красными светофорами, фарами отходящих автобусов. Они дули Валентину Петровичу в физиономию, сдирали с головы его капюшон и при этом душили шарфом, поплевывая мерзким ноябрьским крошевом и в ту, и в эту сторону улицы.

Невезение преданно сопровождало Валентина Петровича до работы и встречало с работы, его нельзя было оставить в гардеробе под лестницей, в шкафу или просто забыть в пальто. На парковке ему почти никогда не доставалось удачного места. «Ну вот! – скажете вы. – У этого, как его там, все же была машина!» Да, но это ваше «как его там» унизительно человеку! Так вот, если Валентину Петровичу все-таки удавалось припарковаться удачно, удача кончалась тем, что потом было невозможно вырулить с удачного места.

Еще в детском саду всегда давали Валентину Петровичу на полдник чаще мерзкие вафли с кефиром, чем печенье с компотом, в школе меню оставалось прежним, прежним оно осталось и на работе. И до сих пор. Работа была неудачная. Жизнь была невезучая.

В неделе было больше будней, чем выходных. Это тоже не назовешь удачей Валентина Петровича. Его любимая футбольная команда «Динамо» всегда оправдывала свое название. В детстве у него никогда не было двустороннего пенала с изображением Микки Мауса. У Валентина Петровича никогда не было лошади, а он мечтал о лошади! И даже просто лошади-качалки никогда не было у него, а наклейки и магнитики на двери его холодильника, служившие двери этой украшением, молчаливо свидетельствовали о том, что такую неудачную невезучую жизнь невозможно исправить даже наклейками и магнитиками.

Валентин Петрович купил очень неудачно эту машину (так что не позавидуешь), и квартира его была в очень неудачном месте, далеко от метро, и очень неудачно было добираться до дачи. Поездки к морю на отдых также складывались неудачно, купе доставалось номер 13 или рядом с уборными, соседи в ту и в эту сторону неудачные, даже раки на полустанках доставались ему все какие-то мелкие, пиво теплое, проводница стерва.

У него была очень неудачная теща, женщина происхождения вулканического, сплава сталебетонного, считавшая его неудачником, и супруга его Галина Семеновна была того же титанического сплава-происхождения и считала его неудачником так же, как ее мать. Дети были, но очень неудачно рожденные, оба мальчики, а он всегда хотел девочку. Но судьбе, как любой себе на уме балованной женщине, было, видимо, на это чихать.

Словом, как на двери иной раз бывает написано «Выхода нет», так и на нашем Валентине Петровиче, то есть у него в паспорте и во всех прочих удостоверениях его личности, было написано и заверено печатью и подписью: «Валентин Петрович Невезучий».

Но судьба, как говорится, не бывает «сплошной извилистой». Некоторым достаются в ней и вовсе не пешеходные полоски, а радуги. И однажды Валентину Петровичу наконец повезло; он очень удачно успел на маршрутку, которая очень удачно покончила с этой и без того затянувшейся, неудавшейся жизненной повестью, рухнув с моста.