– Слышь, Сашок, когда мы, значит, падали, успел я заметить в километре вниз по течению плот у берега. Не тот ли?

Гончаров немного помолчал, что-то прикидывая про себя, потом решительно поднялся.

– Посмотрим, Федор Степанович. Киселев часика два и без нас управится.

Плот, наполовину вытащенный из воды, держался крепко, течение реки его не сбивало. Шерин внимательно осмотрел все вокруг, разглядывая следы.

– Выходит, Сашок, четыре часа назад пристал сюда человече, и вон туда потопал. Знать бы, кто? Может, просто турист-одиночка…

– Пройдемся немного, Степаныч, по его следам, время у нас еще есть, – решил капитан. – Вдруг где поблизости остановился?

Трудна для походов тайга в Западных Саянах. Бурелом, валежник, кусты, и местами густая трава в рост человека.

Гончаров с непривычки вспотел, но, спотыкаясь, упрямо поспешал за легко идущим Шериным, быстро приобретшим в привычной обстановке кошачью ловкую походку.

– Странно, – бормотал старый таежник, по некоторым признакам сделав окончательный для себя вывод, – совсем налегке шел человече, без рюкзака.

Они пробирались, протискиваясь между острыми сухими ветками упавших от старости или от бурь деревьев, проваливаясь в сгнивший древесный ковер, почти сплошь устилающий землю, сквозь который торчали покрытые мохом валуны. Но вот деревья поредели, и они вышли на открытое место.

Перед ними в глубоком распадке стоял поселок с добротными деревянными домами, виднелись и два двухэтажных кирпичных здания, вероятно, административного и культурного назначения. Но что-то было здесь не так. Не струились теплые дымки над крышами, не слышались голоса людей, а висела странная тишина, лишь изредка прерываемая резкими криками кедровок. Поселок был нежилой.

– Вот тебе на, – изумленно заговорил Шерин, когда они с Гончаровым уже шли по главной улице поселка, заросшей густой травой, – я еще лет пять-шесть назад бывал в этих местах. Сюда в распадок, правда, не заходил, но знал, ничего здесь такого нет. Надо же.

Они заглянули в один из домов. На полу кучка какого-то тряпья, оставленного бывшими хозяевами, пара сломанных игрушек, обрывки пожелтевших газет двадцатилетней давности.

– Сколько лет, значит, поселок пустует. – Шерин озадаченно почесал затылок. – И как я о нем не слышал? И ведь мужики-таежники ничего о поселке не говорили. Никто не знал? Не может, Сашок, такого быть. А летуны чего молчали? Они давно тут всю тайгу сфотали.

У двухэтажного дома, над дверями которого висела уцелевшая половина таблички «…геологоразведочной экспедиции», Шерин снова заговорил.

– Впервые лет сорок назад, Сашок, видывал я заброшенные поселки, хотя поменьше чуток. Буровики там работали и жили с семьями. Да неперспективны места оказались, вот все скопом и уезжали. В начале девяностых, тоже такое было. Но все знали. А тут? Думается мне, что может, на уран здесь разведка шла? Вот и засекретили.

– Вполне возможно, вернусь в отдел, выясню. А пока сходи, Степаныч, по этой улице до конца. Глянь, нет ли к какому дому следа, а я сюда сверну. Вон, возле котельной встретимся и тот край прочешем. Клинько увидишь, сам не лезь. Вместе брать будем.

Гончаров шел по переулку, приглядываясь к крапиве и высоким лопухам, цепко и плотно опоясывающих выход из каждого двора и дома. Непривычное это чувство – находиться в большом заброшенном селении, где сиротливо стоят добротно построенные дома, блестя на солнце никому не нужными стеклами окон, и уныло провисают между домами ничего не передающие провода. Где в настоящий момент эти люди, жившие здесь? Вспоминают ли когда этот давно осиротевший поселок, частицу их прошлого?

В здании клуба Гончаров услышал непонятный шорох. Он поднялся по бетонным ступеням и ловко нырнул в приоткрытую дверь.

… Старый паркет плясал под пулями как клавиши пианино под пальцами маэстро, и Александр прикрыл глаза от летевших в лицо щепок. «Откуда у Клинько оружие, да еще и с глушителем», – зло думал он под неутихающую глухую дробь автоматных очередей. – «Когда же у него кончатся патроны?».

Фойе клуба было сильно захламлено, валялись полуразбитые стулья, сломанный бильярдный стол, ободранные стенды, обветшалые транспаранты и тому подобное барахло, к счастью для капитана, не дававшие стрелявшему из соседней комнаты разглядеть цель, хотя стоило тому сдвинуться на полметра влево, и лежавший Гончаров был бы как на ладони. Но стрелок не менял неудобную позицию, продолжая вслепую сыпать очередями.

Автомат на секунду замолк, и Гончаров рванулся к ближайшему окну, благо, в клубе они были, чуть ли не на всю высоту стены. Пробив стекло, он вылетел наружу и, подкатившись обратно к стене, понял, что огонь ведется по прежнему месту. «Неужели Клинько совсем замкнуло?» – подивился Гончаров и, достав пистолет, пополз вдоль стены, затем осторожно приподнялся.

Он ожидал увидеть все, только не робота, стоящего к нему в полоборота.

«Новейшая модель. Робот-охранник», – вспомнил Гончаров виденный недавно в отделе информации областного УВД японский технический проспект. Но современнейшая зарубежная модель, по-видимому, была крепко подпорчена, т. к. корпус робота с трудом поворачивался градусов на десять, и он не передвигался, а упрямо долбил пулями фойе в сторону входа из автомата, встроенного в верхнюю часть корпуса. Но вот боек защелкал вхолостую – у робота кончился боезапас.

Разглядев сзади на корпусе «охранника» металлическую шторку с надписью «stop», Гончаров тихо отжал створки окна и, впрыгнув в комнату, отключил робота…

На улице он встретил Шерина, у того был смущенно-встревоженный вид.

– В нехорошее место мы попали, Сашок, – заговорил старый егерь, оглядываясь по сторонам.

– Да ну? – хмыкнул Гончаров, внутренне согласный с Шериным.

– Видел я этого Клинько, – перешел на шепот Федор Степанович, – верь не верь, – призрак. Появится передо мной, скривится и исчезнет, потом опять появляется.

Гончаров хотел успокоить старика, но Шерин сменился в лице, уставившись мимо него.

Капитан резко обернулся. Около входа в клуб стоял беглец. Но если само лицо Клинько выглядело достаточно четко, то очертания фигуры смазывались, колеблясь, и сквозь тело виднелась стена здания.

– Голографическое изображение, кстати, весьма посредственного качества передачи, – спокойно объяснил Гончаров.

На лице псевдо-Клинько появилась неестественная улыбка.

– Я прошу вас покинуть пределы поселка, иначе вам грозит опасность, – старательно выговаривал он каждое слово. – И не от меня. Я вообще не человек, так что не пытайтесь доставить меня в больницу. Через сорок-пятьдесят минут я перейду в свое нормальное состояние, которое вам невозможно увидеть и трудно понять. Я знаю это, потому что я на вашей планете довольно давно.

Егерь и капитан милиции стояли, боясь пошевелиться, и слушали пришельца. Гончаров, отличающийся крайней выдержкой в любых экстремальных ситуациях, все равно почувствовал пробежавший по спине холодок.